Квартирная страда

— Пять. Но за то съ балкономъ и съ каминомъ.

— Да я съ моимъ семействомъ въ пяти комнатахъ не помщусь. Кром того, для меня это высоко. Зачмъ-же вы меня привели? Ахъ, какой вы глупый! Тогда ужъ ведите меня въ квартиру, которая о шести комнатахъ, въ восемьдесятъ пять рублей.

— Такъ та внизу, во второмъ этаж. Что-жъ вы раньше-то не сказали!

— Да разв съ тобой можно разговаривать, если у тебя башка шашками занята.

Толстенькій господинъ снова переходитъ на «ты».

— Ужъ и шашками! — обидчиво отвчаетъ швейцаръ. — Я вотъ ключей не могу найти. Такъ и есть… Нтъ ихъ въ дверяхъ. Что за оказія! Ахъ, чтобъ теб! Куда-же это ключи-то длись? Словно чортъ ихъ взялъ, — разводитъ онъ руками и кричитъ въ пролетъ лстницы:- Аимья! Ключей здсь нтъ!.. Ищи въ сторожк.

— Да не отдалъ-ли ты ихъ старшему дворнику, когда въ трактиръ-то съ полотеромъ ходилъ? — слышится снизу женскій голосъ.

— А и то, можетъ быть, отдалъ. Поди спроси у него.

Толстенькій господинъ, взобравшись въ пятый этажъ, обливается потомъ. Онъ отираетъ платкомъ лысину и вопитъ:

— Ну, зачмъ, спрашивается, ты меня въ пятый этажъ втащилъ!

— Ахъ, господинъ! Да вдь кто-же зналъ, гд эти самые ключи… Да вотъ баба сейчасъ принесетъ. Аимья! Ты пошла, что-ли?.. Пожалуйте, господинъ, внизъ.

— Такъ восемьдесятъ пять рублей, шесть комнатъ, во второмъ этаж? — спрашиваетъ толстенькій господинъ, спускаясь по лстниц.

— То-есть оно, будемъ такъ говорить, что комнатъ-то не шесть, а пять только, но он большія! А за шестую мы корридоръ считаемъ. Теперича зала…

— Ну, такъ мн тогда и квартиры не надо. Мн нужно ни больше, ни меньше шести комнатъ.

— За то съ балкономъ. Везд паркетъ… Въ паркет звзда по средин.

— Все равно не годится.

— А въ четыре не годится? Только та по другой лстниц.

— Дуракъ!

Толстенькій господинъ быстро сбгаетъ съ лстницы. Въ подъздъ вбгаетъ швейцариха.

— Нтъ у старшаго дворника ключей! — восклицаетъ она, запыхавшись.

— Какъ нтъ? Не можетъ быть! Гд-же они? — задаетъ себ вопросъ швейцаръ, начинаетъ ощупывать свои карманы и восклицаетъ: — Вотъ они! Въ карман! А я-то… Господинъ! Господинъ! Куда-же вы?.. Позвольте… Посмотрите квартирку-то! Ключи нашлись! — кричитъ онъ толстенькому господину.

Но тотъ уже выскочилъ изъ подъзда.

III

— Вдь, вотъ, въ три дня мы дв улицы обгали, тысячъ десять ступеней измнили…

— Ужъ и десять тысячъ! Скажешь тоже…

— Ну, восемь. Да дло не въ этомъ…

— И пяти тысячъ ступеней не измрили.

— Ну, пять, пять… Пусть будетъ по-твоему.

— Да нтъ пяти тысячъ…

— Ну, четыре. Вчно ты любишь спорить. Ахъ, ужъ эти женщины! — вздохнулъ тучный, небольшого роста, мужчина, снялъ шляпу и сталъ вытирать платкомъ потное лицо и лобъ.

Онъ только вышелъ въ сообществ жены изъ воротъ каменнаго дома на улицу.

— Четыре тысячи ступеней измрили, — продолжалъ онъ. — Квартиръ тридцать осмотрли…

— Да и четырехъ нтъ, — снова возразила она. — Если считать тридцать квартиръ по шестидесяти ступеней…

— Фу, какъ ты любишь, Лизочка, спорить! Это чортъ знаетъ что такое!

— Но зачмъ-же преувеличивать? Три тысячи… Да и того не будетъ.

— Три, три тысячи. Пусть будетъ по твоему. Мн все равно. Три тысячи ступеней измрили, разъ пять съ тобой поссорились, и все-таки не нашли даже мало-мальски подходящей для себя квартиры. Вотъ ужъ когда можно сказать, что Питеръ-то клиномъ сошелся!

— А все оттого, что мы не такъ ищемъ. Ну, зачмъ намъ непремнно Владимірская, Пушкинская и Николаевская улицы!

— Чтобы было мн къ мсту службы поближе, къ мсту службы. Понимаешь? — старался пояснить мужъ.

— Да вдь ты все равно на службу на извозчикахъ здишь.

— Ахъ, какъ трудно такъ разговаривать! Тебя, душечка, въ ступ не утолчешь!

— Тебя не утолчешь. А меня-то всегда можно утолочь, — отвчала жена и спросила:- Ну, что-жъ, такъ ты и будешь битый часъ стоять за воротами на улиц и отираться платкомъ? Вдь, при такихъ порядкахъ, квартира не найдется.

— Усталъ. Какъ ломовая лошадь усталъ. Ноги подламываются, — проговорилъ мужъ. — Вдь, я все-таки постарше тебя годковъ на шесть.

— Ужъ и на шесть! Прямо на десять, — замтила жена.

— Ну, на десять, на десять. Не хочу спорить. Господи, хоть-бы приссть гд-нибудь и отдохнуть.

— А вотъ, ваше высокоблагородіе, у насъ напротивъ портерная, — проговорилъ стоявшій у воротъ дворникъ, только что сейчасъ показывавшій супругамъ квартиры и слышавшій весь разговоръ.

— Дуракъ! Видишь, я съ дамой…

— У насъ и съ дамскимъ поломъ въ эту портерную ходятъ. Портерная чистая.

Взглядъ презрнія былъ отвтомъ.

— Ну, что-жъ, двигайтесь-же впередъ, а то и не то еще услышите, — сказала мужу жена.

Онъ надлъ на голову шляпу и разбитыми ногами, переваливаясь съ ноги на ногу, пошелъ по тротуару, сильно опираясь на палку. Жена слдовала сзади.

— Господинъ! А господинъ! Ваше высокоблагородіе! А что-же дворнику-то на чай? Все ужъ слдовало-бы дать что-нибудь… — послышалось имъ вслдъ.

— За что? За какія блага? — обернулся къ нему тучный человкъ.

— Да какъ-же… Квартиры я вамъ показывалъ, по тремъ лстницамъ вашу милость водилъ.

— Да вдь мы квартиры у васъ не сняли. Даже подходящей квартиры у васъ въ дом намъ не нашлось.