Квазимодо

Наверх он так и не попал, потому что мама неожиданно исчезла, вместе со всей братне-сестринской кучей, исчезла раз и навсегда, так и оставшись самым большим предметом из всех, когда-либо встреченных Чифом на его жизненном пути. Теперь, когда мир освободился от маминой огромности, Чифу стали видны многие другие вещи, хотя и не такие большие, как мама, но весьма разнообразные. Например, люди — существа, любившие играть и ездить с места на место. Сменяя друг друга, они чесали Чифа за ухом, безуспешно пытались вырвать у него палку, и повсюду бросали резиновые мячики в наивной надежде, что он не сможет эти мячики разыскать. Время от времени люди брали Чифа на руки, садились в машину и ехали к другим людям, с которыми повторялось все то же самое — и ухо, и палка, и мячики. В машине Чифа тошнило, настроение портилось, он из принципа писал на сиденье и вспоминал шершавый мамин язык, помогавший от всего, даже от скуки.

Он уже начал приходить к разочаровывающему выводу, что жизнь представляет собою совершенно бессмысленный калейдоскоп, составленный из людей, палок, мячиков и тошнотворных машин, как вдруг все изменилось. Внешне новое место, куда его, конечно же, привезли на машине, отличалось от десятка предыдущих мест только обилием других собак, прежде всего — щенков. Щенки весело носились по площадке, задирая друг друга кто в шутку, а кто и всерьез, играли с крутившимися вокруг людьми — здесь в ход, конечно же, шли все те же дурацкие палки и мячики… короче, происходила обычная суетливая кутерьма, в которой Чиф участия не принимал, поскольку надоело во как.

Илан подошел к нему утром, на вторую неделю после приезда. Чиф лежал в дальнем углу площадки, презрительно поглядывая на суетящихся сверстников и от нечего делать почесывая себя за ухом то одной, то другой ногой.

«Привет, — сказал Илан, присаживаясь перед Чифом на корточки. — Какой-то ты серьезный не по возрасту. Хочешь, поиграем?» — и стукнул об землю неизменным резиновым мячиком. Чиф тяжело вздохнул, предчувствуя очередной сеанс бессмысленной и постылой беготни, но, к его удивлению, этого не последовало. Илан улыбнулся и сунул мячик в карман:

«Не хочешь, значит. Вырос ты из этих детсадовских глупостей… Ну ладно, коли не хочешь, то и не надо. Пойдем тогда пробежимся. Теперь ты мой, господин Чиф. Кстати, я — Илан.» Он взял Чифа на поводок, и они вдвоем совершили чудесную утреннюю пробежку.

Вместе с Иланом в жизнь Чифа вошел смысл. Каждое утро Илан приходил в его клетку, и они занимались уборкой, то есть, Илан подметал и мыл, а Чиф активно и добросовестно путался у него под ногами. Затем они не менее часа бегали, причем со временем Илан был вынужден сесть на велосипед, потому что Чиф вырос и вошел в такую спортивную форму, что за ним и верхом-то было не угнаться. Затем они начинали играть, а заодно и учиться всякой всячине. Оказалось, что в жизни существует масса интереснейших вещей — например, ползать по трубам и взбираться на отвесные стенки, ходить по узким бревнам, переплывать широкие бассейны, находить и откапывать спрятанные под землей предметы. Предметы, по странному совпадению, всегда пахли одинаково приятно: это был запах свертка, который постоянно оказывался рядом с чифовой миской во время кормления. Предметы с этим чудесным запахом именовались «взрывчатка», и их полагалось отыскивать во время игры, но не трогать лапами и даже не брать в пасть, а наоборот, тихо усаживаться рядом и ждать, пока подойдет Илан, похвалит, погладит и сунет под нос кусочек колбасы на ласковой ладони.

Конечно, колбаса — это всегда приятно, но главное было все-таки не в колбасе, а в дружбе. Илан был замечательным другом, таким, что вскоре Чиф просто не представлял себе, как это он жил до того, как Илан впервые подошел к нему с этим дурацким мячиком и предложением пробежаться. Иногда Илан задерживался или вовсе не приходил, и тогда Чиф не находил себе места от беспокойства: уж не застрял ли Илан в какой-нибудь особенно узкой трубе? А может, он забрался на очень высокую стенку и теперь боится спуститься? Или почувствовал запах взрывчатки и никак не может до нее докопаться? Эх, зачем было затевать все это в одиночку, когда вдвоем у них всегда получается не в пример удачнее? Дружба — это когда все делают вместе, разве не так?

Тем большим сюрпризом оказалось для Чифа существование Оскара. Однажды утром Илан пришел какой-то взволнованный. Он остановил Чифа, который уже начал интенсивно скрести пол передними лапами, как это он обычно делал, приступая к чистке клетки, присел на корточки и взял пса за щеки обеими руками. Это служило признаком особо доверительного разговора, так что Чиф присмирел и послушно ждал, развесив лохматые уши и уставившись на друга преданными глазами.