Квинтет из Бергамо

— Попытаться выяснить, кто и с какой целью направил Баколи в дом Гольфолина.

Пообедав, Тарчинини снова вернулся в старый город. Добравшись до Старой площади, уже на пороге «Меланхолической сирены» он в дверях столкнулся с каким-то моряком, на которого, наверное, не обратил бы никакого внимания, если бы ему вдруг не пришло в голову пошутить с Кантоньерой.

— Ma che! — бросил он хозяину.— Похоже, Бергамо уже становится морским портом?

— Кузен моей покойной жены... — как обычно, невозмутимо ответил Луиджи,— всегда вспоминает о родственниках, когда остается без гроша в кармане... Подкидываю кое-что, в память о супруге... иначе бы... — Он тяжело вздохнул. — Доброта меня погубит...

— Все мы, итальянцы, такие, тут уж ничего не поделаешь... — поддержал разговор Тарчинини. — Вот я, к примеру, с тех пор, как нашли эту бедняжку Софью Гольфолина, никак не могу прийти в себя, все время какая-то тяжесть на сердце... Прямо дышать трудно...

— Да, я уже слышал... Правда, сам-то я ее не знал, но все равно... такая молодая... Все-таки странные вещи иногда случаются, как вы считаете?

— Я уже начинаю думать, что падре оказал мне плохую услугу, направив в дом к этим Гольфолина... Сами посудите, это самоубийство... А до этого у них убили постояльца... Что-то многовато... Говорят, Бог троицу любит... интересно, кто же будет третий, а?

— Выходит, что вы, синьор профессор, если вы, конечно, верите во всякие дурацкие приметы...

Ромео не мог бы объяснить, почему, но ему показалось, что вторую часть фразы Кантоньера произнес совсем другим тоном, чем первую.

— Мой дорогой Луиджи, похоже, мне понадобится не меньше двух чашечек крепкого кофе и глоточек граппы, чтобы ко мне сегодня вернулось мое обычное спокойное настроение... Положительно, только среди древних камней и чувствуешь себя в полной безопасности. Каждый раз, когда приходится возвращаться в этот мир, мне это нравится все меньше и меньше...

— Вам еще повезло, что у вас есть такая возможность!

— Теоретически... Как подумаю, что сплю на той же кровати, где спал этот бедный парень… прямо что-то внутри переворачивается! Такое впечатление, словно нас что-то связывает, какие-то знаки мне, что ли, оттуда подает... А что это ему пришло в голову поселиться у Гольфолина? Кто его туда послал-то?

— Должно быть, случай...— пожал плечами Кантоньера.— Это ведь такой народ, стучат во все двери, пока где-нибудь не впустят.

Ромео оставил тему Баколи и перешел к более развлекательной: о женщинах. Здесь он был неистощим и пользовался неизменным успехом у мужской части населения. В четыре часа он рассказывал хозяину «Меланхолической сирены» длинную историю о том, как однажды в Риме из-за него чуть насмерть не передрались две артистки. Не желая оставаться в долгу, Луиджи со всеми подробностями изложил, как когда- то никак не мог отделаться от одной девицы из Равенны, и ему пришлось удирать из гостиницы, оставив там все свои пожитки. Он имел глупость пообещать на ней жениться, и эта бешеная вздумала вынудить его сдержать слово с помощью огнестрельного оружия. В половине пятого веронец с трудом оставил эту волнующую тему. Уже прощаясь с ним, хозяин поинтересовался:

— Что, уже скоро домой?

— Надеюсь.

— Удалось найти, что искали?

— Почти. Похоже, мне удалось раскопать кое-что новое насчет венецианского влияния…

— Во всяком случае, не забудьте, что перед отъездом мы договорились с вами вместе отобедать, вы еще не передумали?

— Ma che! И не надейтесь!

Когда Тарчинини уже закрывал за собой дверь, у него в голове вдруг будто сработал какой-то механизм. Почему этот моряк, с которым он столкнулся на пороге, чем-то бессознательно привлек его внимание? Он усиленно пытался вспомнить какую-то деталь, которая в тот момент сразу же бросилась ему в глаза, но она упорно куда-то ускользала.