Квон-Кхим-Го

Цветок Чжи-Шань-Ши задела сверху лёгкой рукой.

Мягкие лепестки, прогибаясь, сразу отразили свет.

Семь лучей скользнули и осветили весь этот удивительный сад.

«Крона могучего дерева в радуге», – выкрикнул Тое-Сан-Тье.

Смех друга заставил вдруг обернуться.

Стоял он босиком на сочной траве в белой рубашке.

Во все дыхание с обеих рук выпустил выше головы птицу.

То ли ласточка, или вовсе душа выпорхнула и сразу растворилась в небесах.

Друг, я уже выполняю нам «завещанное».

Ты гляди, какие возможности таит в себе искусство борьбы.

Что же случилось?

Мост окажется крепче через тысячи лет.

А зайти на него и удержаться можно только будучи мастером боевых искусств.

Плавает он по небу, что ли.

Или мерцает, снижаясь в глубине.

Вот он ухватись за него.

Удержись, коль храбр, и силён.

Сразу белая птица, цокая, перебежала по стеклу.

Мягкая роса ослепительной синевы, отражая свет, сильно осветила в лицо.

Как долго и непробудно спал король с Когё-ре.

Он видел прекрасный и, наверное, поучительный сон.

Думал, вовсе не будет здесь спать.

Только как было хорошо и уютно.

Спальня сильно напоминала комнату Чжи-Шань-Ши.

Он глянул на окно и не хотел думать.

Впервые в жизни Тое-Сан-Тье чувствовал себя так спокойно.

Будто за дверями всё его.

Здесь всё напоминает о доме.

Большие роскошные колонны, аллея, большой искусственный пруд.

Отоки-Сай обладал изысканным тонким нравом.

Умел в нужное время, сею секунду выпустить птицу из рук.

Его глаза задавали вопрос.

На мгновение затаив дыхание, король долго и пристально смотрел вслед.

Ты волшебник, а сможешь ещё?

Неведомо откуда, а из рукава, в руки перебегал игривый с большой головой белыми оперениями голубь.

Смеялся я, радуя его.

Вот, возьми.

Только это было не просто, белая птица, высвободившись, сразу улетела.

Я хочу видеть ещё.

Момент оказался необъяснимо длинный.

Сзади лёгкой рукой, подхватил на руки отец.

Сын, ничего не бывает необъяснимым.

Есть духовность, а с нею покой.

Если в душе уверенность, в глазах смекалка.

С того дня я мечтал видеть Отоки-Сай.

Добрые глаза казались мне необъяснимо свои.

Это так, только в жизни он оказался другой.

Находчивый.

Уверенный.

Никому не доверял.

Возможно, Кхе-Оро-Сай рано начал понимать жизнь.

Как сильно он стал понимать Ока-Йо.

Его взгляд, глаза, мысли улавливали от него всё.

Казалось, всё просто, просторно, возвышающее, великолепно, весь мир и все люди у его ног.

Силён, невежественный, груб, категорически против.

Он неудовлетворён, прибавляет на ходу, недоверчив, навязчивого слова.

Возможно, искал поддержки от младшего брата Сой-Чон-Хо.

Жил надвигая и переставляя крайние рубежи.

Нельзя передумывать смысл дня.

Строить необъяснимые планы.

Стоять напротив перед глазами и ничего не смочь.

А, было, старался.

Искал и придумывал, где взять.

«Увиденное» казалось необходимым.

Воспоминания задевают, дышат над небом, перебегают вперёд.

Какая разница, что было в детстве.

Что испытывал я тогда к принцу Сой-Чон-Хо с Байо-дза.

Запомнился случайно разбитый красивый кувшин.

Он упал возле ног Кхе-Оро-Сай, когда тот спускался по роскошным ступеням в сад.

Никого не было.

Видимо, он стоял на краю.

Можно было смолчать, этот громко и дико закричал.

«Собравшиеся» отчаялись, здесь на их всех смотрел грозным видом король Ока-Йо.

Как больно отзывалось в душе, когда он приказал сечь.

Бедная женщина со слезами кинулась в дверь.

Но её руки сразу подхватила стража.

«Нет», – своевременно и тихо подтвердил Сой-Чон-Хо.

Этот самый кувшин подвинул на самый край я.

«Что за бред», – высказался Кхе-Оро-Сай.

Больше хотел рассмотреть утончённые фрески, высеченные мастером.

На этот раз король поверил мальчику.

Он был один или играл в соседней комнате с Чжи-Шань-Ши.

Здесь я понял его сразу неправильно.

Казалось, это он всё сделал не так и побоялся смолчать.

«Что же ты хочешь как призрак?» – высказался Тое-Сан-Тье.

В руках у него был мягкий оранжевый мяч.

Даже нет разочарования и обиды.

Спокойствие, простота, добродушные карие глаза.

Можно я немного поиграю с тобой?

А давай побегаем наперегонки.

Тое-Сан-Тье старше на целых четыре года.

Было, тогда больно его толкнул.

Мальчишка с Байо-дза извинился, а с боку брат за слабоволие ударил в лицо.

Грустным и тихим в семь лет Сой-Чон-Хо вышел из комнаты.

Выразить свои мысли, видимо, он не смог.

Теперь я понимаю сильный характер.

Уверен, хорошо знаю его.

Хотя видел его за свою жизнь несколько раз.

А отец, глядя в глаза, высказался проще: честнее нет.

Синее небо.

Ясное.

Падает с окна, освещая комнату, луч.

Не знаю, зачем я всё это вспомнил.

Тое-Сан-Тье встал.

Не спеша подошёл и взглянул в окно.

Сразу пришло ощущение длительного пути.

Вспомнились неотложные дела.

Какое чистое безоблачное небо.

Лёгкое свободное настроение.

Присутствует неопровержимый восторг.

Зачем отказал Квон-Кхим-Го себя сопроводить.

Он мыслит, не отступая.

Говорит всё, как есть.

Умеет предрасположить.

Может быстро своевременно подсказать.

«Способен» на ходу переиграть и перегруппировать резерв сил.

Квон-Кхим-Го не видит заслуги, почести, хвастовства, вершину чинов.

Его мнение не противоречит.

Он один из всех, но не такой, как все.

Теперь многие сторонятся его взгляда.