L'hospice pour les ames (СИ)

Навстречу им ко входу в здание направлялся человек с больших размеров коробкой лекарств. Такие привозят каждую неделю ровно в это время. Сергей сделал шаг в сторону и притянул Алексея очень близко к себе, чтобы мужчина смог пройти. Когда человек удалился, они продолжали стоять, прижавшись друг к другу. Внешне такое покровительство со стороны чуть менее высокого и крепкого Сергея выглядело весьма комично, но его рассудительность, его внимательность обещали Алексею защиту гораздо более надёжную, чем от самых сильных рук.

— А меня никто не обнимет? — в шутку возмутилась Лиза, появившаяся из ниоткуда.

Сергей ослабил объятия, в которые оказался заключён Алексей, и тот, к своему собственному удивлению, отстранился с неохотой. Лизавета подбежала к Сергею и обняла его.

И трое неспешно зашагали по тропинке к деревянной скамейке, расположенной напротив прекрасной плодоносящей вишни, единственного большого дерева среди многочисленных кустов.

— В саду у моего господина было много вишни, но одно это дерево отчего-то приводит меня в такой трепет, в который не приводило ни одно до этого, — произнесла Лизавета.

Алексей, Лиза и Сергей сидели на скамейке напротив. Все трое смотрели на вишню; кто-то с грустью, кто-то с восторгом, они видели в нём главное сосредоточение жизни в этом печальном месте. В этом дереве было так много красоты и надежды, что более их не осталось нигде.

— Лизавета, желаешь ли ты знать, что с тобой происходит? — вдруг задал вопрос Сергей.

Алексей бросил на него выразительный взгляд, кричащий «Не смей!».

— А вы знаете? — с надеждой задала спросила Лиза.

— Боюсь, что да, — произнёс Сергей.

— Я надеюсь, ты осознаёшь, что делаешь, — подал голос Алексей.

— Уверяю тебя, я знаю, — Сергей посмотрел на Алексея таким уверенным взглядом, что сразу убедил его. Тот кивнул и ушёл прочь, не желая терзать себя выслушиванием этой судьбоносной беседы.

— Так что у меня за болезнь? — спросила Лиза, пальцы которой едва не дрожали от нетерпения. — Она излечима?

— Всё гораздо сложнее, милая. Понимаешь, это не болезнь, это элемент жизнедеятельности человека, одно из возможных последствий важного физиологического процесса…

Лиза не была глупой, но ей потребовалось время, чтобы вычленить смысл из этих слов.

Сергей продолжил гораздо более простыми словами, и, услышав это, Алексей, притаившийся неподалёку, вздохнул и направился в здание Дома.

Именно ему пришлось успокаивать Лизавету, что, захлёбываясь от рыданий, прибежала через двадцать минут.

========== Часть третья. Физико-лирическое отступление ==========

Утром Сергей едва мог смотреть в глаза Алексея и Лизы. Он вдруг осознал, насколько это серьёзный поступок, рассказать девочке одну из важнейших тайн бытия…

«Это не твоя вина. Она бы в любом случае плакала. Не бери на себя ответственность за упущения родителей Лизы. Бери за то, что ты их исправил», — сказал ему Алексей, и это, к удивлению, действительно помогло Сергею немного облегчить груз вины.

Обожаемая, но вездесущая Лизавета удалилась на завтрак; Сергей остался меланхолично лежать в кровати, забравшись под одеяло, а Алексей решил не упускать возможности поговорить с ним. Он положил руки на колени, тщетно пытаясь унять их дрожь. Мысль об ужасающей всех части жизни Сергея приводила его в трепет и восторг. Проведя с ним долгое время за непринуждёнными беседами, он понял, что тот не представляет угрозы, и его ненормальность является чем-то очень тонким и, наверное, даже спорным. Желание принять в этом споре участие заставляло сердце бешено заходиться в азарте.

— Сергей Михайлович? — позвал Алексей, оторвавшись от дневника. — Ответьте, есть ли шанс, что Вы расскажете мне, отчего вас все вокруг здесь так не любят?

— Не любят, значит? — юноша предпочел отшутиться. — В прошлый раз вы говорили, что они косо смотрят.

Алексей пристально смотрел на собеседника, не давил на него, но пытался дать понять, что готов услышать что угодно.

Тяжело вздохнув и бросив на соседа усталый взгляд, Сергей, наконец, заговорил тихим голосом:

— Дело в том, что меня привезли сюда с Невского проспекта, прямиком из мужских объятий.

Алексей, нахмурившись, казалось, искал в этой фразе глубинный смысл.

Сергей смотрел на него как на дурака.

— Что вы имеете в виду? — уточнил Алексей.

— Я гомосексуалист.

Произнеся эти слова, Сергей попытался скрыть свою обеспокоенность возможной реакцией соседа. Что сейчас будет? Он станет очередным человеком, что скажет, будто это против Бога, и лучше бы он скорее умер, раз оказался здесь и не может быть арестованным? Станет презирать его? А может, он проявит неслыханную доброту и сделает вид, что ничего не было? Или даже не сочтет это таким ужасным грехом?

Вопреки всем догадкам, Алексей подскочил со своего места и бросился к соседу. Тот вздрогнул, на миг подумав, что сейчас его ударят, но вскоре оказался заключенным в крепкие объятия.

— Это значит, что вы не считаете меня плохим человеком? — спросил Сергей, осторожно кладя ладонь на чужую спину.

Алексей отстранился и горячо заговорил, не отпуская плечи соседа: