La famiglia (СИ)

— Про что? — смотрю на него круглыми глазами, почти не замечая, как близко находятся наши лица.

— Про глистов, — улыбается Джейк, и я хохочу.

Мне нравится домик. Здесь солнечно и уютно, и, хотя немного пахнет пылью, мне это даже импонирует. Я внаглую прошу Джейка разобрать мои вещи, а он послушно соглашается, и это странно греет. Я вновь и вновь чувствую себя желанным, даже не в физическом плане, а просто так. Джейк ведёт себя так, словно история диснея не знала принцессы лучше меня, и я чувствую тупое счастливое удовлетворение от этого. Вот он я — красная шапочка, которая просит волка испечь ей пирожки, и вот Джейк — старый волк, который млеет от капризов красной шапочки и делает всё, что бы она ни попросила.

В сказке, конечно, не так всё было… ну да похер. Мне же нужно как-то систематизировать наши отношения? Потому что прошёл от силы один день, а я уже чувствую себя втянутым по самые шары. А если уж в дело втянуты шары, то до мозга там уже недолго, по сути, осталось. Всего ничего.

Я беру из сумки несколько своих баночек с кремами, лосьонами и умывашками и важно орудую ногами в ванную. У меня есть вся херня для стопятьсотступенчатого ухода. В целом, я не обязан так париться. Всё равно на съёмках меня отштукатурят по самые не балуйся, а потом ещё и отфотошопят, но всё же всегда остаётся маленький шанс, что визажист сжалится и не станет делать из моего лица черти знает что. Зачем, если из недостатков моей кожи можно отметить только небольшой жирный блеск (к слову азиатские бренды от него кипячёной струёй кончают, ещё и сверху жирочка примажут), да и едва заметную синеву под глазами, если пришлось рано вставать. В остальном я — паинька. Ни тебе прыщей, ни аллергии, ни нездорового цвета. Я даже когда блюю красавчик, просто не полнокровный, а аристократически-бледный и страдающий. К слову меня однажды так выцепили после отравления. Совершенно случайно, я просто документы заходил занести, а там какой-то европейский фотограф, Ярослав или типа того, как заметил меня, так сразу предложил сняться для бренда их этно-одежды. Мне понравилось. Было здорово. И Ярослав этот прикольный. Все спрашивал, не омега ли я. Я тогда оскорбился, разумеется. А сейчас даже смешно немного.

А здесь светло.

Я тупо улыбаюсь, наслаждаясь видом на море. Ну где я ещё могу помыться, глядя на синие волны и белую пену, ласкающую берег… а всего-то на всего надо было оказаться пьяным и овуляшным рядом с двумя альфами, не омрачёнными моральными предрассудками. И укусить одного из них.

Я вздыхаю. Нет, этот треш я им никогда не прощу. Самое ведь ужасное было в чём? Не в том даже факте траха, а в том, что мной воспользовались как вещью. Сразу трое человек. Стэн, который хотел заполучить контракт. И Джейк с Виктором, которые хотели поразвлечься. А я так. Игрушка.

Думаю об этом, и даже волны уже не кажется такими красивыми. И этот прекрасный остров. И даже Джейк, который сейчас покорно разбирает мои носочки с трусишками, кажется очень лишним.

Я на всякий случай щёлкаю замком, хотя знаю, что он ко мне не зайдёт. Теперь, когда оказалось, что я его истинный, он уважает мои желания, моё личное пространство. Но пока я не был таковым, точнее, пока Джейк не знал об этом, я был просто вещью. И диссонанс выплавляет мозги.

Я набираю ванну и сижу в ней долго, рассматривая синие волны. Думаю, а скорее даже не думаю, а просто отпускаю поток мыслей, ни на чём не задерживаясь как следует.

Выползаю из этого состояния рывком, когда вода уже совсем остыла, размазываю слёзы (оказывается, я поревел, надо же), наконец моюсь как следует, мажусь всем, чем надо и где надо, оборачиваю бёдра тем же полотенцем, которым вытирался и выхожу.

Джейк задумчиво курит, сидя на кровати и оборачивается несколько поспешно, немного, едва заметно хмурится.

— Иди сюда. — Голос мягкий, но я знаю, что это не просьба. Что он задумал? Что это за лицо?

Послушно иду и сажусь на кровать, капая водой с ещё влажных волос.

Он нажимает мне на плечо, а я почему-то не могу сопротивляться и ложусь. И когда он разматывает полотенце, под которым ничего нет, тоже лишь помогаю, приподнимая таз, чтобы он мог вытащить махровую ткань.

На мои вялые прибамбасы Джейк не смотрит. Мне всего лишь любопытно, что будет дальше, и я спокойно слежу за его действиями.

Он осторожно отжимает полотенцем мои волосы, а затем укладывает мою голову себе на колени. И гладит. Просто гладит, зарываясь пальцами в волнистые из-за влаги волосы.

— Тебе не холодно, малыш?

Я качаю головой. Мне хорошо и уютно. Моему телу. И мне самому отчасти. Но есть и та часть, которой хочется выть. Опять.

Я закрываю глаза и медленно выдыхаю.

— Хочешь, я почитаю тебе?

Думаю, что это странно: читать кому-то. Но у Джейка красивый голос. Среднего диапазона, глубокий, медовый. А ещё выразительный. Такому голосу не нужно много чего из себя строить, он всё даёт понять тончайшими нотками эмоций. А ещё я бы хотел послушать историю. Пусть даже и знакомую.

— Хочу. — Обнимаю его за колено. — Почитай мне «Стрелка».