Лабиринт

Открытие библиотеки сопровождалось большой помпой. И те, кто искренне одобрял появление в городе такого учреждения, и те, кто считал, что это зря выброшенные деньги и лучше бы Масуи употребил их на какое-нибудь дело, которое способствовало бы экономическому процветанию города,—все наперебой поздравляли учредителя и пели ему дифирамбы. Поэтому даже Сёдзо, который был тогда учеником четвертого класса, запомнил приезд па родину всей семьи Масуи как некое великое событие. Однако в памяти его сохранились лишь окруженные ореолом славы физиономии господина Масуи и его супруги, личика же маленькой Марико он не запомнил.

— По-видимому, вы правы,— наконец что-то вспомнила Мацуко.— Марико в то время было семь лет. На церемонии она не была. Мы ее тогда едва уговорили сходить с нами на кладбище. Так что для нее здесь все будет ново, как если бы она приехала сюда впервые.

В колледже, где училась Марико, вспыхнула эпидемия какого-то кишечного заболевания, потом затеяли ремонт зданий, и летние каникулы в этом году начались значительно раньше. Однако Марико приехала сюда вместе с тет-< кой не только потому, что Масуи хотел дать возможность племяннице снова побывать на родине предков. В этом была очень заинтересована и Мацуко. У нее были свои планы. Личный секретарь ее мужа, Осаму Эбата, сопровожу давший сейчас его в поездке по Маньчжурии и Корее, был одним из тех ее родственников, среди которых она искала жениха для Марико и на котором сейчас окончательно остановила свой выбор. Она хотела, чтобы племянница чаще бывала в его обществе, но девушка как будто не замечала стараний тетки. Мацуко намеревалась, когда вернется муж, отправиться в Кагосима вместе с Марико и Эбата. Но на душе у нее было неспокойно. Она хорошо знала своего мужа, у которого всегда на первом месте было дело. После поездки в Маньчжурию у него могут появиться новые проекты, он не захочет отпустить секретаря, и тогда ее затея лопнет как мыльный пузырь. Огорчало ее и недомогание Марико. В поезде у девушки возобновились боли, которые ее нередко беспокоили после прошлогодней операции. Из-за этого они на несколько дней остановились в Бэппу, и там вместо купанья в горячих источниках девушке пришлось лежать со льдом на животе. Сегодня у нее опять начались боли и опять пришлось класть лед. Марико лежала в дальней комнате, расположенной в левом крыле домика. Они сидели в гостиной, и Сёдзо, узнав о болезни девушки, все время поглядывал в ту сторону, где находилась комната Марико. Оклеенные бумагой раздвижные стенки комнаты были плотно задвинуты, но через бумагу просвечивал свет, и эта часть стены казалась светлым полотном, вставленным в темную раму двора.

— Врач уже был?—озабоченно спросил Сёдзо.

— Ее только что смотрели доктора в Бэппу. Ничего серьезного. Это послеоперационные боли, со временем они пройдут, но сейчас доставляют уйму хлопот и неприятностей. Если Марико в ближайшее время не сможет двигаться, я просто не знаю, как мне быть. У меня было столько разных планов, а из-за  ее болезни все они могут пойти насмарку.

Мацуко не стала посвящать гостя в свои замыслы; она принялась жаловаться на судьбу. Ну почему так странно устроена жизнь! Никогда не получается по-твоему!

Шумные вздохи и трагическое выражение лица Мацуко, словно она приняла на себя бремя Забот всего мира, рассмешили Сёдзо.

— И вы жалуетесь на жизнь!—воскликнул он с насмешливым недоумением.

— Вот-вот, и вы то же самое! Никто мне не верит. Но ведь никто не знает, сколько у меня забот и огорчений. Во всем, видно, виновата моя полнота. Люди думают, что раз я такая толстая, значит, живу как в раю. Но довольно обо мне. Поговорим лучше о вас,— как бы переходя в контратаку, сверкнула глазами Мацуко.— Что это вы вдруг вздумали забраться в такую глушь? Надолго вы решили здесь застрять?

— Ничего не поделаешь. В Токио я не могу найти работу, так что пока приходится жить здесь,— ответил Сёдзо.

— Да, но почему вы вдруг оставили службу у Ато?

Сёдзо промолчал.

— Вы меня простите,— продолжала хозяйка,— но добровольно отказаться от такого прекрасного места, которое вы с трудом получили, и похоронить себя в провинции — ,это просто какая-то нелепость. Да и у Ато о вас весьма сожалеют. Должна вам сказать, что недавно на одном любительском концерте я виделась с виконтессой, и мы заговорили о вас. Она никак не может понять вашего поступка. А Тадафуми до сих пор вас ждет. Они не хотят огорчать мальчика и все еще скрывают от него, что вы окончательно ушли от них. Я поняла, что виконтесса очень расстроена этим. Ведь ее так волнует все, что касается сына. Бедняжка! Мне ее просто жаль!