Лабиринт

Холод давал себя знать. Правда, здесь под деревьями было несколько теплее. Не то что в поле, где Сёдзо был один в кромешной тьме. Прислонившись спиной к насыпи, он вытянул ноги, взял из вещевого мешка горсть сушеной редьки и начал есть. Только сейчас он почувствовал голод, до сих пор он о еде и не думал. Еще сыроватая редька приятно пахла, была сочной, сладкой и удивительно вкусной, Он запивал ее водой. Раньше часовые, даже снаряженные по всей форме, не имели при себе фляг. Но фельдфебель Уэда, добившийся строгого соблюдения всех уставных правил, потребовал, чтобы у солдат были фляги, и теперь Сёдзо мог воспользоваться благодеянием этого поборника воинской дисциплины.

Пока Сёдзо сосал тянучки, у него не было ощущения сытости, но когда он поел и несколько успокоился, на него напала сонливость. Прислонив голову к насыпи, он готов был задремать, голова его то и дело клонилась к груди, но он спохватывался и приказывал себе не спать. Вернее, ему казалось, что кто-то другой, стоящий рядом с ним, запрещает ему спать. И Сёдзо понимал, что надо беспрекословно подчиниться. И все же, чем чаще он слышал это «не спать!», тем труднее ему было отказываться от того странного удовольствия, которое испытываешь, когда делаешь недозволенное. Руки и ноги его расслабли; по телу разлилась приятная истома, и оно само соскользнуло вниз.

Все еще сжимая в руках винтовку, Сёдзо с удивительной безмятежностью растянулся во впадине между двумя холмиками, точно в люльке. Отряд, Чэн, побег, погоня — все провалилось в пропасть.

Раздался пронзительный крик. Сёдзо мгновенно вскочил на ноги, но тут же снова прижался к насыпи и снял винтовку с предохранителя. Он готов был в любую минуту открыть огонь.

Уже светало.

Опять послышался тот же крик. Совсем рядом — под холмом. Это не погоня. Слова китайские. Голос похож на детский. Сёдзо выбрался из впадины, служившей ему ложем. Скрываясь за деревьями, широко раскинувшими голые ветви — на кладбище росли не только сосны,— он пополз в Ту сторону, откуда доносились голоса. Дорога, которую он искал, проходила тут же внизу, и по ней к холму приближались два подростка. Старшему, худощавому парнишке, пожалуй, лет четырнадцать-пятнадцать. Младший почти с него ростом и очень похож на брата, только щечки круглые, пухлые, как у девочки. Еще чуть светало, но можно было хорошо разглядеть его миловидное личико. Он чем-то напоминал того хорошенького мальчишку, которого нашел Исода, когда они, еще в основном отряде, ходили в поход за фуражом. На ребятах были одни лохмотья, а на ногах рваные опорки. Старший опирался на длинную палку. Младший нес плетеную веревочную сумку, обычно такие сумки бывают у крестьян. Сёдзо вспомнил, что тот малыш, которого они нашли, держал в руках кувшин с маслом. Мальчики шли быстрым шагом и громко разговаривали.

Сёдзо слышал их звонкие детские голоса, но почти ни-? чего не понимал. Ему удалось разобрать два-три слова. Речь шла не то о зайце, не то о каких-то силках. Вероятно, они идут посмотреть, не попалась ли добыча в расставленные ими где-то силки. Иначе, зачем бы детям в столь ранний час бродить в таком месте? А что касается крика, разбудившего Сёдзо, то, по-видимому, это старший звал отставшего от него младшего брата.

Так рассуждал Сёдзо, но он думал и о другом. Конечно, солдат, посланных на поиски, в деревне Д. уже нет. А может быть, они туда и не заходили. Во всяком случае раз ребята отправились на охоту за зайцами, значит, в деревне спокойно. Это бесспорно. Он решил расспросить мальчиков и выяснить все до конца. Не соблюдая никакой осторожности, он вышел вперед. Громко, но улыбаясь, чтобы не испугать их, он крикнул с холма:

— Эй, ребята, вы, наверно, из деревни Д.?

Он хотел было еще спросить, не были ли ночью в деревне японские солдаты, но так как почти не знал китайского языка, то на первом же слове запнулся. Впрочем, если бы он и хорошо говорил по-китайски, все равно от этого не было бы толку, во всяком случае в данную минуту.

Услышав голос, раздавшийся с вершины холма, мальчишки разом задрали вверх головы. Увидев солдата, они с криком повернули назад и помчались что есть духу. Они бежали по дороге, точно маленькие зверьки. Впереди старший, а за ним, стараясь не отстать, вприпрыжку бежал младший, у обоих сквозь дырявую обувь сверкали белые пятки. Грустным взглядом Сёдзо провожал стремительно бегущих ребят, их фигурки отчетливо были видны на подмерзшей и потому непыльной дороге. Не помогли ни улыбка, ни дружелюбный тон. Если бы они не убежали, он отдал бы им все тянучки, что были у него  в кармане. Но мальчишки, видимо, решили, что он «солдат-дьявол». Мысль об этом еще больше огорчила Сёдзо, чем тогда, когда он напугал Чэна. Ведь Чэн тоже убежал от него.