Лабиринт мертвеца

Мы оказались на северной окраине Заливина, на узенькой полоске между двойной изгородью маяка и листовым забором рыболовецкого колхоза, о котором столько рассказывала Тамара Кузьминична. Сам посёлок спрятался позади, за густыми болотистыми зарослями, и отсюда не просматривался, а впереди открывались воды Куршского залива, и маяк стоял одинокий, будто вынесенный на островок. Ещё год назад на его территорию мог свободно попасть любой желающий, сейчас же подходы к нему со всех сторон преградили две изгороди: первая – решётчатая, выкрашенная в зелёный, вторая – из бетонных столбиков и натянутых струн колючей проволоки.

За колючей проволокой стояла синяя будка охранника. Она пустовала. По крайней мере, нас никто не встретил. Тамара Кузьминична, недовольная, посмотрела на часы – мы приехали за пятнадцать минут до назначенного времени. Присесть было негде, и Тамара Кузьминична, неприкаянная, ходила из стороны в сторону, даже прогулялась по подъездной дороге обратно, словно хотела пометить всё доступное пространство ароматом своих духов, и они действительно были повсюду, их не могли изгнать ни цветение кустов, ни задувавший с залива пресный ветер.

Я обрадовалась возможности хорошенько осмотреться. Понимала, что завтра полезу на территорию маяка без приглашения, а значит, буду штурмовать обе изгороди. От них до сдвоенного дома маячника было метров десять-пятнадцать. С хозяйственной части дома целиком сняли кровлю, и она превратилась в обычную кирпичную коробку – судя по всему, работы в ней только начались, – тогда как жилая часть стояла под новенькой крышей с бордовой металлочерепицей. Пробоина в её стене, отмеченная на фотографиях из интернета, была неаккуратно заложена кирпичом, на входе красовалась металлическая дверь, однако оконные проёмы по-прежнему зияли и позволяли без труда проникнуть внутрь. Что же до башни маяка, то она стояла ближе к берегу, и подход к ней отсюда разглядеть не удалось – над двускатной крышей жилого дома лишь торчала её верхушка с красным маячным цилиндром и зелёным колпаком.

Я подметила всё, что противоречило моей карте. Запланировала вечером обновить её: нанести справа в верхнем углу, у залива, просторную кирпичную беседку, отметить штабеля стройматериалов, горку песка, кубы обмотанных плёнкой кирпичей и тротуарной плитки, стопку деревянных поддонов, заодно указать электрический столб перед хозяйственным домом и парочку наиболее пышных деревьев – на зимних фотографиях они смотрелись сиротливо, а сейчас показались сносным прикрытием. Я не знала, понадобится ли нам детальная карта, но хотела учесть все нюансы. Нам предстояло определить самый безопасный путь к маяку, чтобы проскочить мимо будки охранника незамеченными.

Охранник уже опаздывал на десять минут. Тамара Кузьминична расспрашивала Глеба о Петербурге и не слишком тяготилась ожиданием. Гаммер с Настей обошли изгородь слева и через кусты продвинулись поближе к навигационной мачте, а я уставилась на белую табличку с угрожающей надписью: «Объект находится в федеральной собственности ФГБУК „Музей Мирового океана” и охраняется государством. Доступ посторонних лиц на объект запрещён!» Для меня это было равносильно угрозе заковать в кандалы и бросить в темницу. Или отдать на растерзание голодным псам. Или расстрелять без предупреждения. Полгода назад одна только мысль проигнорировать такую табличку привела бы меня в ужас, а сейчас меня не пугала даже колючая проволока. Но пока что мы приехали для обычной экскурсии, бояться было нечего. Завтрашний день представлялся неправдоподобно далёким.

Ожидание затянулось. Тамара Кузьминична передала сумку Глебу и пошла к воротам колхоза, расположенным на другом конце подъездной дороги, в надежде, что там удастся с кем-то поругаться или хотя бы разузнать, где потерялся наш охранник Николай. В музее Глебу назвали его имя, а телефон не продиктовали.

Настя предложила воспользоваться шансом и немедленно взять маяк приступом, но мы с Гаммером уговорили её не торопиться. Опять заспорили, где именно Смирнов устроил тайник. Я предположила, что искать нужно на башне, Гаммер указал на дом маячника, Глеб пожал плечами, а Настя заявила, что лучшее место для тайника – на дне колодца, посоветовала нам раздобыть верёвку и начала фантазировать, какие ужасы предстоят тому кто вытянет короткую бумажку жребия, то есть будет выбран на роль колодезного спелеолога. Я ответила, что разумнее опустить на верёвке самого лёгкого и проворного, иначе жребий может выпасть Гаммеру, а это просто смешно – мы его не удержим и полетим на дно вместе с ним. Гаммер заметил, что гораздо хуже будет тайник в воде, под причалом. Ну, причала у маяка не сохранилось, однако две косы из валунов огораживали перед ним подобие бухточки – на валунах сидели беспокойные бакланы, – и Гаммер вызвался добровольцем на случай, если придётся нырять в эту бухточку, потому что он хорошо плавал и вообще такое приключение ему было больше по вкусу, чем спуск в тесный колодец.