Лабиринт мертвеца

Я подёргала за ручки дверей, они оказались заперты. Если тут и был туалет, никто не догадался оставить его открытым, и я отправилась дальше, на ходу высвечивая таблички. «Мастерская». «Склад отдела новых технологий». Очередные «категории» и «зоны». Добралась до веерообразной лесенки на три ступени, ведущей в узенький угловой проход, поднялась в распахнутую дверь и неожиданно очутилась в другом холле, ничем не напоминавшем холл у книгохранения. Запахло сыростью. Под ногами заскрипели старые доски паркета, слева показались запылённые деревянные столы, а за ними – скрученный тёмно-вишнёвый ковёр. Пол здесь тоже был тёмно-вишнёвый и весь исцарапанный, исчёрканный.

К холлу примыкало несколько грязных комнат с шелушащимися стенами, замысловатыми деревянными каркасами и строительным мусором – в них будто велись раскопки. Я осторожно шагнула в одну из комнат. Взглянула на металлическую подставку для цветочных горшков, на крупные куски обвалившейся штукатурки. Не совсем поняла, где нахожусь, но подумала, что библиотекари могли бы устроить здесь темницу и время от времени бросать сюда очередного москвича, взявшегося писать о Калининграде. Потом я нашла второй план эвакуации. Невероятно! Я попала в подвал виллы! Он действительно соединялся с подвалом пристройки, и, судя по плану в нём когда-то располагались общая кладовая, кладовая художника и костюмерная. Я не разобралась, где тут что, хотя второй план был значительно проще первого, и не представляла, в какой комнате прежде размещалась раздевалка, упомянутая бабушкой Нинель.

Я заглянула в чатик. Настя завалила меня однообразными сообщениями вроде «жур-жур», «пыс-пыс» и кинула мне ссылку на ролик с журчащей водой. От прочитанного и прослушанного у меня опять заболел живот. Я высказала Насте всё, что о ней думаю, чем привела её в восторг, и отправилась бродить по комнатам. Говорила себе, что однажды стану известным историком, напишу кучу краеведческих книг, а на встрече в актовом зале расскажу, как провела ночь в книгохранении. Библиотекари по мотивам моих приключений сочинят целый квест и в какую-нибудь весеннюю библионочь отправят по моим стопам читателей – те будут подкрадываться к двери, замаскированной под телефонную будку, снимать картину с лошадью, протискиваться через скрытый за ней проход в лифтовую комнатку, вызывать лифт и символически отправлять в лифте какую-нибудь куклу, а потом возвращаться в старший отдел и пить чай за обеденным столом в закутке. Библиотекари подшутят надо мной и повесят в подвале табличку: ((Весной двадцать первого года здесь бродила и пряталась Ольга Гончарова». Подобные мысли отвлекали от грозившего лопнуть мочевого пузыря. Я прошлась в дальний конец холла и увидела лестницу.

Поднялась по деревянным ступеням и уткнулась в коричневую дверь. Высветила миниатюрную щеколду. Отдёрнула её, толкнула дверь и вышла в тёмный уголок. Ненадолго замерла и едва сдержала крик радости. Я знала этот уголок! За последнюю неделю раза три забегала сюда, надеясь отыскать спуск в подвал, и тщетно дёргала за ручку этой самой двери! А главное, в уголке был туалет! Пусть Настя зажур-журится и запыспысается в чатике!

После туалета мне даже спать расхотелось. Я почувствовала себя бодрой, готовой, если потребуется, ещё раз пробраться в книгохранение, хоть лёжа в лифте, хоть ползком по лифтовой шахте. Радостная, распахнула скруглённую дверку и выскочила из-под лестницы – попала к старому выходу из виллы и к столу, за которым проводила свои мастер-классы. Меня не смутил грозный взгляд проходившего рядом библиотекаря. Я честно призналась ей, что забежала в туалет, и пообещала в следующий раз всё-таки воспользоваться общим туалетом в пристройке. Широким шагом, улыбаясь, я пронеслась через отдел искусств, холл пристройки, взлетела по бетонной лестнице на третий этаж и лишь снисходительно посмотрела на запертую дверь-решётку – не осталось библиотечных тайн, которые она бы от меня скрыла. Теперь я знала библиотеку, как никто другой из обычных читателей.

Напугав Гаммера своим появлением, я не могла успокоиться. Ходила по старшему отделу, говорила с Настей и Гаммером, шутила, смеялась и, не таясь, заглядывала в обеденный закуток, чтобы подмигнуть многострадальной лошади. Стоило присесть, и у меня начали приплясывать ноги. Я ещё сбегала в туалет на третьем этаже и позвала всех на улицу. К счастью, Гаммер напомнил мне оформить выдачу «Таинственного похищения», иначе я бы непременно запиликала на выходе.