Лабиринт (сборник)

– А я пил горькое пиво, улыбаясь глубиной души.
Так редко поют красиво в нашей земной глуши…

«Красиво», – подумал Лунгин, и его сразу так спонтанно потянуло на эту нарядную, ярко выкрашенную в жёлтый цвет яхту с гордым названием «Глория», где слушают русские романсы и где, наверное, говорят по-русски. Друзья, не сговариваясь, не раздумывая, запрыгнули на борт яхты и оказались в морском ресторанчике, качающемся на прибрежных волнах.

У входа за инкрустированной стойкой бара их встречал крепкий, очень смуглый парень в белой капитанской фуражке и тельняшке. Он курил крепчайшую кубинскую сигару и улыбался посетителям открытой белозубой улыбкой, приглашая на изысканную трапезу из экзотических морских яств, с самыми лучшими винами и напитками на побережье.

Лунгин и Максимов решили подняться на верхнюю палубу, на звуки музыки. Они поднимались довольно долго по крутой винтовой лестнице, но, когда вышли на палубу, с удивлением заметили, что там никого нет, кроме немолодого господина в очках, одиноко сидящего за круглым столом и читающего газету. На палубе гостеприимно сверкали ослепительно-белыми кружевными скатертями нарядные столики без посетителей. Ещё на столиках стояли букеты каких-то незнакомых жёлтых цветов, похожих на засушенные цветы из гербария, а в причудливых колбах горели цветные свечи, создавая атмосферу интимной расслабленности.

Как только друзья расположились за центральным столиком, к ним подошла молоденькая официантка и подала нарядное глянцевое меню. В ней было что-то колдовское: и чуть косящий, ускользающий взгляд из-под изогнутых ресниц, подкрашенных бордовой тушью, и детские губы в полуулыбке, грубо обведённые почти чёрной помадой, и жемчужно-прозрачный make-up, делающий лицо похожим на застывшую японскую маску…

– Super! – вырвалось у Максимова почему-то на английском.

«Кокаин?» – мелькнула догадка у Лунгина.

Но, когда он решился посмотреть девушке в глаза, её уже не было, она будто растворилась в морском тумане. Господин с газетой тоже куда-то исчез.

Лунгин и Максимов обменялись тревожными взглядами, сохраняя при этом улыбки потерпевших поражение игроков. Но могли ли они предвидеть, что все роковые несовпадения этого вечера имеют свою необъяснимую логику, а все события им не дано ни остановить, ни изменить, ни исключить?

Максимов заметил первым, что их яхта не привязана к причалу и, очевидно, давно крутится на гребнях волн в открытом море, быстро удаляясь от берега. Свистел ветер, усиливался шторм. Было страшно и непонятно, перехватывало дыхание от неизвестной опасности… Берег исчезал за горизонтом…

– Что-то случилось с яхтой.

– Что происходит внизу?

– Почему здесь никого нет?

– Что делать?

– Бандиты?

– Террористы?

– Захват заложников?

– Прыгать в воду?

– Берег уже почти не виден.

Мобильные телефоны не работали. Но жизнь без опасности – не жизнь! Надо было искать выход.

* * *

Их укачивало. Кружилась голова. Подчиняясь инстинкту, они медленно сползали по скрипучей лестнице вниз, понимая друг друга без слов. То, что они увидели внизу, не поддавалось никакому объяснению. Так не бывает!

Яхта «Глория» была надёжно привязана канатом к причалу. И не было никакого шторма и никаких пенных волн, и не было ветра и качки… Ничего не было! Трудно поверить в это морское наваждение, но ещё труднее принять, что это было. Одинокий господин в очках по-прежнему читал газету. Избирательный фокус зрения выхватил дату газетного номера: 15 августа. Но этот день ещё не наступил, до него оставалось целых три дня неизвестности. Ещё никто на земле не знал, что произойдёт в эти три дня жизни, какие события потрясут мир и что готовит каждому из нас судьба. На первой полосе газеты красные буквы, набранные жирным шрифтом, кричали: «Хроника катастрофы!».

«Ещё одно безумие. Не много ли на один вечер?» – подумал Лунгин, стараясь забыть эту несуществующую дату.

Но это уже было за пределами его понимания. К дате, означенной в газете, ему ещё предстояло вернуться.

15 августа Лунгин пил утренний кофе в холле гостиницы. Он уже изрядно подустал от бесконечной жары, суеты, заседаний, экскурсий. Уже состоялись все встречи, уже были куплены все сувениры и подарки, уже хотелось просто домой: в их тёплую осень, где на даче пахнет прелыми листьями, яблоками и мёдом, где накрапывает мелкий дождик, а старенький компьютер сиротливо ждёт на прозрачной веранде, где всё привычно и до боли знакомо на сотни лет вперёд. Но так не бывает!

Перед ним лежал свежий номер новостной газеты. Вдруг он увидел на первой полосе крупный знакомый шрифт кроваво-красного цвета – «Хроника катастрофы!»

Буквы молили о помощи, задыхались от гнева, сообщали страшные цифры убитых и раненых в новой безумной трагедии вчерашнего дня. И всё это случилось не где-нибудь в горячей точке, а в их мирной, нарядной столице. Неожиданно, неправдоподобно, страшно.

Ассоциативная память сразу возвратила Лунгина в заброшенный порт, на яхту «Глория», вращающуюся на морских гребнях без управления и капитана в открытом море.