Лабрадор Трисон покоряет Голливуд

Кстати, я не напрашивался укладывать голову ему на колени (у нас ещё не те отношения, чтобы я позволял себе подобные вольности), он сам предложил. Ну а я согласился. А зачем отказываться? Ведь так гораздо удобней лежать, чем свернувшись калачиком на своей половине. Я даже пытался дремать, но, честно говоря, сложно спать, когда у тебя над ухом постоянно разговаривают по телефону. Ладно бы ещё на русском языке, тогда можно слушать и строить догадки, о чём идёт речь. А когда болтают на английском, то хоть заслушайся – всё равно ничего не поймёшь.

Эх, в который раз повторю: до чего же плохо быть неучем. Так что учитесь, друзья, не ленитесь!

О том, что мы подъезжаем, я понял по гулкому рокоту самолётов, то и дело раздающемуся в небе. Я сел на задние лапы и посмотрел в окно. Вдоль дороги тянулись перелески, за ними простирались поля, на которых то там, то тут ютились островками частные дома, а прямо над крышами, едва не цепляя их крыльями, взмывали ввысь стальные птицы. Представляю, каково здесь людям: можно оглохнуть от бесконечного грохота. Мне вот интересно, неужели умные конструкторы не могли снабдить самолёты выключателями звука, чтобы жизнь тех, кто по неосторожности купил здесь дом, не превращалась в ежедневный кошмар?

Я-то думал, что, приехав в аэропорт, мы, как обычно, пойдём в здание для прохождения необходимых процедур, но водитель проехал мимо и ещё какое-то время петлял по территории воздушной гавани. Вскоре мы оказались перед шлагбаумом. Из стеклянной будки, которая стояла рядом, вышел охранник. Он подошёл к машине, шофёр сунул ему в нос какую-то бумаженцию. Нахмурив брови, мужчина пробежал по ней глазами и снова исчез в сторожке, а через несколько мгновений шлагбаум взлетел вверх. Каково же было моё удивление, когда я понял, что мы оказались на лётном поле. На нём рядком, крылом к крылу, выстроились большие и маленькие самолёты всех цветов радуги. Они застыли в ожидании своих будущих пассажиров, и только возле одного из них, серебристого красавца с красно-синими молниями на бортах, кипела жизнь. Я сразу догадался: это и есть самолёт Кристофера. У трапа я заметил стюардессу и мужчину. Судя по форме, это был пилот. Чуть в стороне от них толпилась кучка людей. Интересно, кто это такие? Наверняка Кристофер прилетел в Россию не один, возможно, это его коллеги. Или попутчиков взял, чтобы денег заработать на одежду, самолёт-то большой.

Вскоре водитель остановился прямо перед этим серебристым лайнером, подтвердив мои догадки. Он вышел из машины и направился к багажнику.

– Приехали, Трисон, – сообщил Кристофер.

Хм, странный человек. Не понимаю, зачем озвучивать очевидные вещи? Как будто я не понял, что мы на месте.

Не успели мы выйти из автомобиля, как к нам подбежали те самые люди. Они оказались журналистами. Они окружили нас, со всех сторон посыпались вопросы на английском языке. Я едва успевал крутить головой, наблюдая за происходящим. Из всего, что они спрашивали, я понимал лишь некоторые слова: «Мистер Поланд», «Россия», «Москва», «Америка», «Голливуд». Кристофер отвечал короткими фразами, ослепляя собравшихся своей белозубой улыбкой. В солнцезащитных очках, похожих на те, в которых ходят полицейские в Израиле, он выглядел, даже несмотря на свой неважнецкий внешний вид, как настоящая звезда Голливуда.

Я хоть и не разбираюсь в человеческой красоте, особенно в мужской, про себя отметил, что мой новый друг – чертовски привлекательный парень. Я не слепой и сразу обратил внимание, какие восхищённые взгляды бросают на него журналистки. Точно так же женщины смотрят на моего напарника.

Какая-то светловолосая девушка, с любопытством поглядывая на меня, что-то спросила у него. Из ответа Кристофера я понял два знакомых слова – «Церматт» и «Альпы», из чего сделал вывод: она интересовалась, как мы познакомились. А когда он произнёс: «Трисон», я гордо задрал голову и на всякий случай помахал хвостом. Вы же знаете, я культурный и воспитанный пёс.

Кстати, Кристофер – первый человек в моей жизни, который пока называл меня строго по имени, без всяких интерпретаций, и сей факт несказанно радовал. Неизвестно, сколько бы ещё длилась эта спонтанная пресс-конференция, если бы на наше спасение не подоспел пилот. Он протиснулся сквозь толпу и что-то сказал Кристоферу на ухо. Тот сложил руки крестом, давая понять представителям СМИ: разговор окончен. Как порой неудобно быть звездой мирового уровня, даже улететь спокойно не дадут.

Пока мы общались с журналистами – вернее, Кристофер общался, а я смотрел по сторонам, ощущая себя обезьяной, – пилот занёс его вещи в самолёт. В сопровождении неугомонных папарацци мы направились к трапу, где нас встречала такая же улыбчивая, как и мой новый друг, темноволосая стюардесса в костюме небесного цвета и такой же пилотке. Она поздоровалась с Кристофером, увы, тоже на английском языке, затем перевела взгляд на меня и подмигнула. Я моргнул в ответ, правда, в отличие от неё, двумя глазами, потому как не умею одним, отчего она ещё больше засияла.