Ладья Авалона

Но Вика уже никак не могла остановиться. Она обняла измученную женщину и рыдала у нее на плече, желая поведать, что все намного ужаснее, что она сама, своими руками расписалась в том, что единственное родное существо ей не нужно, что оно стоит у нее на дороге, не пуская ее дальше, а она слишком слаба духом и себялюбива, чтобы взять его на руки и идти вдвоем. Что «малыш» уже почти взрослый человек, и что у нее уже ничего не будет.

Наконец, застыдившись и взяв себя в руки, она отстранилась. Никита уже не плакал, а с удивлением смотрел на эту странную незнакомую тетку. Лариса устало улыбнулась:

– Держись, мы должны быть сильными. Жестоко, конечно, но никто не поможет, если ты сама себе не поможешь… Я это хорошо знаю, – она глянула на ребенка и светло улыбнулась ему. – Но у меня есть мой сынок, и не справляться я не могу.

– Плохой отец? – предположила Вика, утирая слезы бумажным платочком.

– Да, – вздохнула Данилина. – Скорее его отсутствие… Вернее, не совсем так, но, – и она, засмеявшись своей путанице, только махнула рукой. – Может, в кафе? Тут недалеко, вам нужно успокоиться, да и я не отказалась бы от кружечки кофе – с утра еще не ела, да и ребенка покормить надо. Вроде бы сад должен облегчать жизнь, а выходит наоборот – пока отвезешь с утра, пока обратно дойдешь, успеешь всего-ничего, а там уже беги обратно…

– Мой парень умер, – зачем-то сказала Вика, не подумав, что эта информация вовсе не совпадает с жизнеописанием настоящей Трисс. – И я ребенка потеряла от стресса…

Лариса немного помолчала, а затем сказала:

– Не понимаю, зачем жизнь так нас испытывает. В одном дает, в другом отнимает, – Вика видела, что ей необходимо выговориться, поэтому услужливо молчала. – Может быть, потому что люди могут быть хороши лишь в чем-то одном? Один хороший муж, но не умеет работать. Другой любит работать и хорошо зарабатывает, но зануда и тупица. Другой прекрасный собеседник и друг, но плохой любовник. Третий хороший отец, но ни к чему больше не годен… Или потому, что в разное время мы видим в человеке разное? Ценим разное? – она глянула на Вику, словно спрашивая, можно ли ей еще говорить и, получив вежливый кивок, заговорила дальше. – Мы когда только встретились и стали жить вместе с Мишкой, я была на седьмом небе от счастья. У нас все было идеально – мы прекрасно проводили время, постоянно были какие-то интересные поездки, бесконечные разговоры о самых разных вещах, все чудесно в постели, и в работе у него все было хорошо. Я видела, как ему нравится делать свое дело, он творчески вообще ко всему относился. А потом, как я забеременела, все изменилось… Он как будто на мне крест поставил! А ведь я держала себя в форме и не зацикливалась, знаете как бывает у некоторых, на быте и детской теме… А он начал отдаляться. Потом как-то первый год пролетел в заботах незаметно, а когда я глаза раскрыла – рядом был совсем чужой человек, – она опять помолчала, и Вика тоже молчала, ожидая продолжения.

Они подошли к небольшому кафе в окружении пышных лавровишен, и заняли столик на улице под тентом. Бойкая девчоночка в фартуке приняла у них заказ. Данилина в задумчивости терла лоб, будто пытаясь себя разбудить, а Никита спокойно сидел на стуле, болтая ногами и оглядывая незнакомку. Она подметила, что мальчишка с интересом изучал медальон, который Трисс носила на шее – небольшой, круглый, посеребренный, в виде головы волка.

– Увы, я не могу тут поделиться опытом, – Вика печально пожала плечами. – Мы с Димой тоже мечтали о ребенке, он был так рад. Мне казалось, он будет и дальше любить меня, но… – она замолчала, предлагая Данилиной продолжить, и та продолжила свою историю: