Ладья под пирамидой

Сухой климат мирил египтян с окружающей средой. День за днем солнце неуклонно пересекало безоблачное небо, чтобы назавтра снова подняться над горизонтом. Но страшная жизнь пустыни была практически неведома обитателям долины Нила; ежегодные разливы реки, отложение ила в сочетании с жарой и солнечным светом создали здесь богатую плодородную почву. К востоку и северу от Египта природа, как и цивилизация, была беспощадна, ее непредсказуемые силы олицетворялись в жестоких божествах пустыни и степей; их старались ублажать молитвами и жертвоприношениями, перед ними человек чувствовал себя беспомощным и слабым. В Нильской же долине, несмотря ца иногда запаздывавшие паводки, природа была для египтян помощницей и союзницей.

Часто говорят о том, что у древних египтян не было представления об истории, и это до известной степени справедливо, особенно если рассматривать период Древнего царства. Это объясняется неизменностью дневного солнечного ритма, регулярностью нильских разливов и годовых сезонов: так было и так всегда будет. История подразумевает перемены, а жизнь древних египтян оставалась упорядоченной и неизменной. Обязанность фараона — как бога или как представителя бога — заключалась в том, чтобы поддерживать этот порядок. В египетском пантеоне есть любопытная маленькая фигурка коленопреклоненной женщины с характерным пером на голове. Мы называем ее богиней Маат, хотя, по-видимому, она была скорее не богиней, а государственным символом. Наш перевод понятия «маат» в лучшем случае весьма приблизителен, потому что ни в одном европейском языке ему нет подходящего слова, которое означало бы одновременно истину, справедливость, порядок, праведность (и опять же праведность подразумевает сугубо моральный критерий, который в понятии «маат» отсутствует). Рандл Кларк в книге «Мифы и символы Древнего Египта» описывает, как в конце дневного богослужения в храме жрец поднимал маленькую фигурку Маат перед изваянием бога как подтверждение неизменной справедливости и порядка мироздания и обещания бога поддерживать их. Пожалуй, лучшее толкование этого понятия — неизменность сущности вещей. Нам трудно оценить это понятие, не имеющее ничего общего с добром или злом, а только с чувством универсального порядка, антиисторичного и неизменного, не имеющего ни прошлого, ни будущего.

Неизменный мир — это идеал, но не всегда достижимый. Даже в эпоху ранних династий мы находим свидетельства о внутренних конфликтах, а позднее, после падения VI династии, между Древним и Средним царствами наступил период, который историки называют Первым промежуточным периодом; он длился недолго, однако привел к децентрализации государства. Отсутствие централизованного порядка египтяне восприняли как нечто страшное, и они вспоминали об этом времени с ужасом и отвращением,

Смерть как утраченная непрерывность бытия

Египтянин особенно отчетливо воспринимал перемену, когда в его существование вторгалась неизбежная для всех людей смерть. Озабоченный прежде всего сохранением порядка, то есть непрерывностью бытия, которую нарушила смерть, он всячески пытался включить ее в извечный и неизменный порядок мироздания; эта цель и является основой его религиозных верований. Нам кажется, что древние египтяне были одержимы страхом перед смертью, но скорее они были одержимы заботой о сохранении непрерывности жизни. Их больше всего волновала (особенно в тот период, о котором идет речь) проблема не отдельного индивидуума, а вечного продолжения жизни, непрерывность всего порядка и сохранение всей структуры обозримого мира — солнца, луны, звезд, разливов и спадов Нила, смены сезонов, плодородия земель, плодовитости животных и т. д.

С сохранением мирового порядка был теснейшим образом связан институт царской власти, в котором главную роль играла личность самого фараона.

Среди египтологов долго бушевали споры о том, кем считался в те времена фараон: живым богом, представителем богов или же посредником между людьми и богами, то есть почетным верховным жрецом. Большинство египтологов считают, что фараон обожествлялся только после смерти, но многие решительно возражают против этой точки зрения. Во всяком случае, в период Древнего царства фараона уже при жизни считали богом, особенно когда он участвовал в важнейших ритуальных церемониях, таких, как праздник «хебсед» — магический ритуал восстановления слабеющих способностей и жизненной силы монарха. Но независимо от того, поклонялись ему как богу или нет, фараон, безусловно, отвечал за «маат», за сохранение порядка, стабильности и справедливости. Понятия «маат» и «царская власть», таким образом, были неразделимы.