Ладонь, расписанная хной

А вот и одна из них — мерзкая тетушка Мина. Она двигает бедрами, пытаясь попасть в ритм хита Гленды Пул в стиле хип-хоп, ревущего во всю мощь динамиков. Выдающийся живот вырывается из объятий ее зеленовато-розового сари, выставляя напоказ рыхлую плоть. Когда-то мы жили в одном доме. Или на одной улице? Или она — троюродная сестра кого-то из моих родителей? Может быть, все вышеперечисленное сразу. Рядом с ней миниатюрная, тонкая, как тростинка, мать Камии, тетушка Радха. Когда-то и она была в рядах Теток-из-Засады, но сейчас старается избегать всех празднеств, имеющих отношение к свадьбам.

Итак, всех женщин, с которыми мы не состоим в родстве, мы называем тетками, а мужчин — дядюшками. Но у тех, с кем нас связывают настоящие отношения и кто действительно может испортить нам жизнь, есть особые имена, показывающие степень родства.

Справка по родне из Пенджаба-101: Бу = сестра отца = вечная дочь семьи, независимо от ее возраста = Право Последнего Слова. Если, прочитав эти слова, вы представили себе Шейлу Бу, то не ошиблись.

Мааси = сестра матери, считающаяся едва ли не второй матерью. Что, грубо говоря, делает ее еще одним ястребом-стервятником, и ее отношение к вам зависит от того, в каких отношениях она с вашей матерью. В любом случае она будет пристально следить за каждым вашим шагом из другого района, города, другой страны или части мира.

Хвала небесам, меня ничего не связывает с Мааси! Мне хватало двух сестер Бу, Шейлы и Рамы. У Пиху есть четыре Мааси, три Бу и мать. Бедная девочка, неудивительно, что она так любит водку. Поэтому она и перебралась в Париж, город в другой галактике, — подальше от Мааси, Бу и теток с их засадами.

— Камия! — Тетка Мина замирает на середине движения бедрами где-то недалеко от красного дивана, на котором сидит Аиша. — Я не знала, что ты придешь, девочка. Как приятно тебя видеть!

— Здравствуйте, тетушка. Как поживаете? Ой, меня зовут. Я скоро вернусь! — И Камия скользит прочь от красного дивана, прямо туда, где собрались одни мужчины. Старые дядюшки, задержавшиеся на пути к выходу, разряженные в белые курты, едва замечают ее в пылу обсуждений скорой гибели государства под руководством нынешнего премьер-министра.

— Зоя-бита, не могла бы ты чуть подвинуться? О, мои бедные ноги! — Тетка Мина роняет свою корпулентную тушку рядом со мной.

Итак, эти неродные тетушки могли бы стать для нас утешением и поддержкой, этакими уютными подушками, если бы не их постоянное стремление уколоть побольнее или распорядиться нашими жизнями через брак. Очень надеюсь, что в свое время не превращусь в такую Тетку-из-Засады или в подушку.

Не надо тебе есть эти самосы,[7]Зоя, иначе тебе до статуса «подушки» будет уже рукой подать.

И я протягиваю свою пластиковую тарелку с четырьмя большими самосами тетке Мине. Она вгрызается в одну из них, сразу превращая ее в лодку, лишенную паруса. «Но корочка — это самое вкусное!» — мелькает у меня мысль, и на языке тут же появляется солоноватый вкус теста. Откуда-то из складок своего живота жестом фокусника она достает свой сотовый и сует его под нос тетушке Радхе.

— Радха, посмотри на эту фотографию, — произносит она полным острой картошки ртом.

С экрана смотрит лохматый представитель мужского пола, явно немолодой. С его волосатой груди, которую открывает довольно узкая футболка, свисает по меньшей мере три толстых золотых цепи. Этакий тестостероновый жеребец. Тетушка Радха смиренно смотрит на экран. У нее нет никакой возможности игнорировать этот разговор или уйти от него, потому что такое поведение будет считаться крайне оскорбительным.

— Мальчик не может похвастаться образованием, окончил лишь школу. Но в возрасте Камии надо брать то, что идет в руки, правда? Вот только он не очень богат. Его семья держит лавочку, торгующую женским нижним бельем.

— Хорошо, а чем он сам занимается? — Голос тетушки Радхи звучит неуверенно, словно она боится разговоров на эту тему, заранее зная, какой будет ответ.

— Да всем по мелочи, — мямлит тетка Мина. — Ну хорошо, как такового занятия у него никакого нет. Иногда он помогает в лавочке. Но он и не такой уж бедняк.

— Сколько ему лет? — спрашивает Радха.

— Ну, я бы сказала, сорок два. Или сорок пять. Точно знаю, что он в разводе, но человек очень приятный. Но Камия-то, сама знаешь, живет вместе с… — Она понижает голос и взмахивает рукой, словно отгоняя кого-то. — Ей придется пойти на компромиссы, так ведь? В конце концов, ты же не хочешь, чтобы она оставалась несчастной старой девой на всю свою жизнь?

Несчастной старой девой?

Камия работает в ИОКИ, Индийской организации космических исследований, и именно ее команда отправила спутник на Марс.

На Марс.

Эта женщина создала то, что достигло другой планеты, а ей подсовывают олуха, временами торгующего панталонами и лифчиками. Нет, вот скажите: неужели в талантах и способности запускать спутники в космос нет никакого толка, если они не дополняются браком и детьми?