Лагарп. Швейцарец, воспитавший царя

Подобные мистические настроения владели царем уже с 1815 года – тем не менее Лагарп напрямую услышал от него об этом только сейчас. В позднейшем примечании швейцарец не без укора пишет: «Тогда впервые Его Императорское Величество заговорил со мной о чувствах религиозных, которые враги его славы столькими способами исказить сумели». Совершенно очевидно, насколько эти чувства были чужды старому швейцарскому рационалисту, часто высмеивавшему в своих письмах религиозные предрассудки и осуждавшему их влияние на судьбы народов. Так что едва ли Александр I здесь рассчитывал найти понимание у своего учителя. Лагарп верно отмечает: «Слишком хорошо знал он и мой образ мысли, и мой характер, чтобы надеяться меня в свою веру обратить». Скорее всего, этой фразой (по сути, главной в письме!) император фиксирует всю глубину их расхождений, а общий тон письма, благородный и эмоционально возвышенный, лишь призван смягчить этот горький для обоих факт.

Но вернемся к предстоявшему Лагарпу путешествию по «классической земле», которое заняло шесть месяцев и закончилось в мае 1819 года. Великого князя Михаила Павловича сопровождал не только Лагарп, но и два генерала (Александр Павлович Алединский и Иван Федорович Паскевич), выполнявшие функции гувернеров (помимо них в свиту великого князя входили лекарь П.С. Михайловский и небольшой штат прислуги: два камердинера, придворный камер-лакей, два лакея, кучер, два фельдъегеря и придворный ездовой)[433]. Императрица Мария Федоровна вместе с Александром I начертали первоначальный маршрут поездки, детали же ее предстояло определить Лагарпу. В ней были предусмотрены как краткие знакомства с городами, проездом, так и долгие остановки в ключевых центрах (Флоренция, Рим, Неаполь).

Четырнадцатого декабря великий князь Михаил Павлович переехал из Лозанны в Женеву, где на следующий день в его честь кантональные власти устроили бал, а 16 декабря покинул Швейцарию и отправился в Турин, куда попал через перевал Мон-Сенис, проехав насквозь территорию Савойи (через Экс, Шамбери, Сен-Жан-де-Морьен и Сузу)[434]. Из Турина путь путешественников лежал в Геную (по дороге через Монферрат), Милан (через Нови, Тортону, Вогеру и Павию) и Флоренцию (через Лоди, Пьяченцу, Парму, Реджио, Модену и Болонью). Оттуда были предусмотрены экскурсии в Пизу, Лукку и Ливорно, затем путешественники переезжали в Рим (через Ареццо, Перуджу, берега Тразименского озера, Фолиньо и Сполето) и, наконец, в Неаполь, откуда обратный путь опять вел их в Рим, а затем в Венецию.

Естественно, брат российского императора не мог избежать посещения дворов итальянских монархов (на этом пути их насчитывалось целых восемь!), но старый республиканец настоял, чтобы великий князь везде останавливался бы в гостиницах или в домах соотечественников – например, в Риме путешественники жили в доме русского посланника Андрея Яковлевича Италинского, – а не селился бы во дворцах, подвергая себя стеснительному официальному этикету. Такой режим позволял наибольшее время отводить экскурсиям и осмотру достопримечательностей. Отличалась только первая большая остановка в Турине, где путешественникам был оказан роскошный прием в королевском дворце, что значительно стесняло великого князя и препятствовало его свободному знакомству с городом (свое неудовольствие этим Лагарп в мягкой форме высказал в письмах к Александру I и Марии Федоровне).

В лице швейцарца юный Михаил обрел живую энциклопедию. Позднее друг Лагарпа Даниэль-Александр Шаванн так оценил познавательный характер этой поездки: «Исторические памятники, литературные воспоминания, произведения искусства, античная, средневековая и современная Италия – все это было показано великому князю не только с эрудицией умелого чичероне, но и со всем авторитетом умудренного опытом человека, который пользуется впечатлением от стольких чудес, чтобы проникнуть к сердцу и извлечь из свидетельств великих перемен, по обломкам которых они ступают, уроки, наиболее соответствующие высокому общественному положению его ученика»[435].

Действительно, Лагарп по своей давней педагогической привычке старался на наглядных примерах преподносить уроки истории как примеры нравственности и достоинства народов, внимая «великим воспоминаниям и урокам, как древним, так и современным». Например, укрепления и роскошные монументы Генуэзской республики должны были указать на «национальный дух», который воодушевлял ее граждан, поскольку «наиболее замечательные произведения, которыми гордится Генуя, обязаны своим появлением не сокровищам государственной казны этого небольшого старинного города, но почти королевской щедрости отдельных его почтенных граждан». «Эти размышления, – сообщал Лагарп Марии Федоровне, – которые я представлял при случае великому князю, не были потеряны, его добрый рассудок по справедливости их оценил» (27 декабря 1818 года).