Лагарп. Швейцарец, воспитавший царя

В подручную библиотеку, которой Лагарп затем пользовался в годы службы наставником великих князей, помимо Джона Локка вошли жизнеописания Плутарха, различные наставления античных писателей, многие главы Мишеля де Монтеня, «Эмиль» Жан-Жака Руссо, а также трактат о национальном образовании француза Луи-Рене Карадёка де Ла Шалотэ[100]. Читая их, Лагарп стремился выработать для себя цельную педагогическую систему, в которой (в полном соответствии с идеями Локка), главную роль играло наблюдение, опыт. Принципами этой системы он охотно делился с Фавром: «Как вы прекрасно сказали: каков предмет воспитания? Кем должен стать ученик? Именно от исследования многочисленных идей, заключенных в смысле этих двух вопросов, и должна зависеть система воспитания. Самой лучшей книгой является опыт как в моральном, так и в физическом отношении. Разве деяния людей, в особенности тех, которым когда-нибудь суждено править, не заслуживают наблюдения столь же тщательного, какое физик использует, чтобы проверить разнообразные колебания атмосферы? <…> Хорошая система должна основываться на фактах, и мне кажется, что система образования также должна покоиться на последовательности хорошо изученных наблюдений»[101].

Тем самым система Лагарпа, с одной стороны, давала ему возможность лучше узнать характер и склонности своего ученика, с другой стороны, помогала вскрыть недостатки собственных методов и постараться их исправить. Поклонник математики, Лагарп и к воспитанию подходил с лекалами точной науки. Одно его смущало – в течение года относительно его обязанностей по-прежнему ничего не было ясно.

Впрочем, случались и приятные новости: например, к нему неизменно проявляла интерес Екатерина II. Однажды летом 1783 года Лагарп гулял со своим бывшим подопечным Ланским в Царскосельском парке, занимаясь рисованием, как вдруг его обступила толпа придворных во главе с императрицей: «Ее Величество удостоила меня самых любезных слов. Уверяю, как гельвет, что невозможно вообще быть более приветливым и выказывать более изящества в разговоре, нежели являет сия монархиня»[102].

А зимой 1784 года состоялось знакомство, которое для Лагарпа стало главным за всю его жизнь. Его представили великому князю Александру Павловичу, которому тогда только исполнилось шесть лет. Лагарп позже запишет для потомков: «Всякий раз с новым удовольствием вспоминаю я первую мою встречу с этим ребенком, чья ангельская красота и ласковое обхождение живо меня поразили. Проникся я при виде его тем доброжелательством и приязнью, какие он всем внушал уже тогда; с годами лишь сильнее становились эти чувства; до самой смерти их не забуду».

Любопытно, каким образом швейцарец сразу же стал применять свою «опытную» систему в преподавании. Юный Александр, воспитанный няней-англичанкой, совсем не говорил по-французски, поэтому его обучение началось с картинок. «По счастью, – пишет Лагарп, – умел я рисовать; юный великий князь под моими рисунками писал названия предметов по-русски, а я – по-французски. В течение зимы 1784 года посещал я его все чаще, и начинали мы уже понимать друг друга»[103]. Чуть позже та же методика была применена Лагарпом и в обучении французскому языку великого князя Константина[104].

Наконец, столь долго планируемый процесс воспитания внуков Екатерины II вступил в свою решающую фазу. 13 марта 1784 года императрица подписала «собственноручный именной указ и наставление генерал-аншефу Н.И. Салтыкову» о воспитании великих князей Александра и Константина[105]. Эта была подробная инструкция в шести частях, содержавшая набор педагогических приемов и правил (в духе Локка и Руссо), с помощью которых собранные под началом у Салтыкова учителя должны были физически и нравственно развивать внуков Екатерины. Отметим, что часть, посвященная собственно программе преподавания, в «Наставлении» была обрисована явно недостаточно, оставляя простор для дальнейших комментариев (чем вскоре и воспользовался Лагарп).

Уже 28 марта 1784 года Екатерина написала письмо к Гримму, в котором выражала удовлетворение от завершенного ею «Наставления», а также перечисляла людей, которым предстояло воплощать это сочинение в жизнь. Среди них назван и Лагарп, который «будет одним из тех, кто поставлен присутствовать при упомянутом Александре, с особым приказанием разговаривать с ним по-французски» (далее шел перечень других лиц с аналогичными поручениями – говорить с Александром на иностранных языках)[106]. Следующее упоминание о Лагарпе находится в письме от 8 мая 1784 года – это совместное письмо императрицы и Александра Ланского к Гримму, составленное явно в «веселую минуту» (в частности, в нем ощущается большая теплота и даже личное счастье Екатерины в ее отношениях с Ланским). В письме много юмора, от которого оба сочинителя получали удовольствие, и среди прочего такая полушутливая констатация: «Мы держим г-на Лагарпа в резерве, в ожидании он прогуливается».