Статус Лагарпа, действительно, изменился: он стал «настоящим наставником» (
Юный Александр рос здоровым, крупным, хорошо сложенным и физически развитым, послушным и жизнерадостным ребенком с незаурядными способностями. Этими качествами он сразу привлекал симпатии взрослых. В первые годы жизни рядом с Александром почти неразлучно находилась бабушка, которая много с ним занималась и вообще души в нем не чаяла. Уже в 5 лет Александр научился читать по-русски и много времени стал проводить с книгами (первые из них – учебники в форме сказок – были составлены самой Екатериной II), а также с удовольствием рассматривал эстампы и недурно рисовал. Он любил узнавать новое, задавал взрослым много вопросов, проявляя не только любопытство и любознательность, но и изрядное воображение, прекрасную память. Рано обнаружилась его склонность к подражанию. Уже в 4–5 лет он играл в самые разные виды ремесел: лавочника, повара, маляра, кучера, землепашца (последнее – когда его вывозили в летние месяцы на природу) и т. д. В шесть с половиной лет дворцовый мастер показал ему основы столярного мастерства – это также стало частью детских игр. Посмотрев зимой–весной 1785 года несколько спектаклей в Эрмитажном театре, Александр разыграл перед бабушкой в лицах комедию «Обманщик» (по словам Екатерины, ее внук был «подражатель от природы», с великим даром актерствовать)[112].
Умение схватывать на лету, покладистость, стремление снискать успехи и похвалу – все это выгодно отличало юного Александра в глазах учителей, особенно на фоне его брата Константина, который был младше на полтора года. Полная противоположность Александру, Константин родился некрасивым, слабым и капризным, а впоследствии чересчур «резвым», то есть почти неуправляемым в своих шалостях. Из-за малой разницы в возрасте с раннего детства младший брат стал главным другом и товарищем по играм для старшего. Обучать их также решили вместе. Лагарп, занимаясь с обоими, остро чувствовал контраст: «Можно беседовать два часа кряду со старшим, и притом с пользой, но младшего едва хватает и на восемь минут – для него думать, говорить и делать означает одно и то же, и его живости надо противостоять терпением и всевозможными уловками». Тем не менее Лагарп быстро привязался к обоим мальчикам. В августе 1785 года он признавался другу: «Если мне случится целый день их не видеть, то уже чего-то не хватает», и завершал фразой о том, что хотел бы иметь сыновей, «похожих на этих двух братьев»[113].
Александр платил Лагарпу ответной привязанностью. Его первые детские письма к учителю наполнены трогательными фразами, показывающими, что Александр переживает из-за недомогания Лагарпа, радуется его награждению орденом, расстраивается тому, что огорчал его на уроках, обещая исправиться, и т. д. «Господин де Лагарп, вы мне наказали писать царствование Домициана, так пришлите, прошу вас, ключ от ящика, потому что тетрадь по истории римской там заперта. Мне весьма досадно, что Вам не можется, а еще что я Вас видеть удовольствия не имею», – писал Александр в 9 лет во время болезни учителя, а тому было приятно получить эти несколько строк[114].