Лагарп. Швейцарец, воспитавший царя

Александру в этот момент было всего лишь 6 лет, а Константину – 5, но Лагарп сразу формулирует главную задачу: «Нечувствительно перевести их от игр к более серьезным занятиям». Швейцарец понимает, что слишком маленький возраст мешает этому, но тем не менее даже разбору характера их игр придает определенное значение. По его мнению, у мальчиков – слишком много игрушек, и это не только занимает все их время, но и заставляет переходить от одной к другой «без размышления, без связи понятий между собой», что может быть в дальнейшем опасной привычкой для ума. Что касается возраста, то Лагарп советует пока еще несколько месяцев или, может быть, даже около года разделять их на уроках, но затем надеется, что возрастные различия сотрутся и их можно будет учить вместе, на равных. Очень важен метод преподавания, от которого зависит усердие мальчиков и их успехи. Например, при письме под диктовку по-русски нужно научить их распознавать гласные звуки и писать по звучанию, не обращая сперва внимания ни на орфографию, ни на чистописание. Другой интересный метод, предложенный Лагарпом для заучивания букв – давать мальчикам читать и заучивать наизусть стихи; он подчеркивает, что это гораздо лучше, чем заставлять их читать по складам и перерисовывать прописи[122].

Те же рекомендации он относил и к французскому языку. Лагарп стремился, чтобы мальчики схватывали его со слуха. К началу 1785 года и Александр, и Константин уже хорошо понимали французскую речь Лагарпа, что позволило тому вести преподавание других предметов. Но и в дальнейшем Лагарп продолжал именно практический метод овладения языком, избегая перехода на теоретический уровень. Из-за того, что в данной методике на первый план выходили не буквы, а звуки, великие князья на письме часто подбирали орфографию под то, «как слышится» слово, что хорошо видно по их сохранившимся детским запискам. Спустя год занятий Лагарп признавал, что 8-летний Александр «объясняется по-французски достаточно быстро и с той степенью ясности, что иностранцы без труда его понимают, а также с величайшей легкостью пишет множество слов подряд, услышав их лишь один раз, и делает при этом лишь те ошибки, которые проистекают из орфографии звуков». Швейцарец подчеркивал при этом, что сознательно не стремился пока еще знакомить мальчика с правилами написания слов и избегал «тщательно представлять ему каждое слово грамматически, пока он не будет в состоянии хорошо уяснить его значение»[123]. И даже в своем отчете за 1786 год, то есть спустя два года преподавания французского языка Лагарп писал, что до сих пор «избегал говорить о грамматике, <…> решался скорее затруднить себя приисканием окольных объяснений, чем употреблять грамматические термины, значение которых могло быть не ясно понято»[124].

Еще осенью 1784 года Лагарп обосновывал, что из других учебных дисциплин надо начать преподавание с географии и истории – даже не дожидаясь, пока мальчики будут свободно изъясняться по-французски, а напротив, полагая, что эти занятия помогут им в совершенствовании французского языка. При этом он настаивал на том, чтобы уроки были встроены в строгий распорядок дня, а их продолжительность зафиксирована заранее. Основным предметам, требующим наибольшего внимания, Лагарп предлагал учить с утра, а занятия танцами и рисованием перенести на послеобеденное время.

Приступая к обучению мальчиков в столь раннем возрасте географии, Лагарп хотел, чтобы они запомнили, «где находятся достопримечательные места», и тогда это останется с ними на всю жизнь. А для развития мышления своих учеников швейцарец большое внимание уделял наглядности. Александр и Константин под его руководством разглядывали карты и изучали планы местности: сперва дворца и парка в Царском Селе (где жили летом), затем Петербурга, затем карту всей окрестной губернии и так далее – карты соседних с Петербургом губерний, других частей Российской империи, наконец, других стран, запоминая моря, заливы, реки, горные хребты, столицы. Конкретную методику Лагарпа хорошо иллюстрирует то, что, рассказывая об устройстве мира, его основных частях, он не следовал какой-либо «ученой системе», но отталкивался от России, и это было ему даже удобно, поскольку та лежала и в Европе, и в Азии, касаясь различных океанов, пустынь и проч. Говоря о соседях России, много внимания уделял он азиатским странам, например Османской империи, народам, ее населяющим, но, разбирая деление этого государства, указывал на греческие земли и таким образом давал первые сведения о древнем населении и античной истории Греции. Так постепенно в занимательном рассказе Лагарпа о странах появлялись сведения по истории, которые с течением времени приобретали более системный характер.