Лагерь

Пройдя сквозь редкий лесок и кое-как миновав густые заросли, ребята вышли на открытую полянку, где Настю первый раз в жизни посетило дежа-вю: обзор немного закрывали невысокие деревянные ворота, на которых красовалась надпись, явно выведенная детской рукой «Зеленая поляна». Но за воротами и тянущимся вдаль забором с неровными и острыми зубцами, проглядывали небольшие однотипные домики, старые, наполовину сгнившие и полуразваленные. От них веяло духом заблудших и потерянных жизней, забытых слов, улыбок, песен и костров. Когда-то здесь кипела бурная жизнь, уже навеки стертая с лица земли и оставившая после себя лишь пустоту, вечное молчание и едва различимый шум покачивающихся от ветра деревьев. Не пели петухи, не кричали дети, не стирали белье толстые бабы и не орали в спортивном азарте мужики. Эти звуки навсегда были похоронены под толщей заброшенных вещей.

Почему здесь остановилась жизнь?

Дома, раскиданные, как игральные кости, по всей деревне, молча хранили свои истории, никому не нужные и не интересные.

Однако Настю так и тянуло зайти в один из этих домиков и окунуться в омут чужих воспоминаний. Отворив скрипучую калитку, девушка ступила на жесткую, высокую траву, то и дело норовившую поранить острыми, как лезвие, упруго натянутыми стеблями.

— Черт! — воскликнула Настя и резко дернула ногой: что-то довольно сильно царапнуло ее, и по ноге заструилась алая кровь, мигом осевшая на светлых носочках.

— Что случилось? — забеспокоился Антон.

— Не ходи сюда, здесь что-то колючее, — предупредила Настя, но Антон не послушался и, приминая траву, пошел прямо в заросли.

— Идите сюда, — подозвал парень и быстро потрусил по песчаной тропинке. Леша и Жанна, переглянувшись, побрели следом. Эта тропинка была нескончаемой. Она заворачивала за разваленные дома, огибала их, выводила ребят то к крохотному прудику, больше похожему на большую лужу, то к черной от копоти печке, сиротливо стоявшей среди обломков когда-то уютного и крепкого дома.

Дорожка выписывала настолько невероятные пируэты, что вскоре ребята и вовсе запутались, с какой стороны пришли. Одинаковые домишки еще больше сбивали с толку и Насте начало казаться, что тропинка ведет кругами.

Едва эта мысль проскочила в Настиной голове, Леша внезапно замер, словно врезался в невидимую стену, и пробормотал:

— Гляньте, ребята. У меня обман зрения или это кладбище?

— Жуть-то какая, — содрогнулась Жанна. — Не хочу здесь оставаться, кажется, что кто-то ходит по пятам и преследует.

— Хорош придуриваться, — раздраженно сказал Леша. — Еще скажи, что веришь в привидения. Или вы с Настей на пару поганками объелись?

— Нельзя верить в то, что не видел сам, но и отрицать тоже нельзя — переиначила Жанна Настины слова, но Леша и тут нашел повод для придирки.

— Таким образом можно усомниться в радио и еще многих вещах. Еще скажи, что по ночам мертвецы встают из могил и охотятся за мозгами.

Настя перестала слушать ссоры друзей и зашла на территорию кладбища, огороженного лишь формальными границами. Оно было сплошь заполонено подобиями крестов, трухлявых и скособоченных. Каждой могиле принадлежал свой камень — обыкновенный булыжник с нацарапанными на нем, едва различимыми именами и фамилиями, датами рождения и смерти. Некоторые надписи стерлись, и их владельцы теперь навеки почили в бозе, безропотные и безымянные.

Среди огромного множества могил Настя заприметила всего одну. Аккуратную и ухоженную. Справа в землю воткнули два белых георгина. Земля притоптана, а на соседних участках лежит неряшливыми кучками. Кроме того, к надгробию вела узенькая, залосненная подошвами, дорожка. Кто-то исходил километры от могилы до… До чего? Откуда, добросовестно отдавая дань памяти, ходит скорбящий? Деревня заброшена, да и лес простирается на километры. Настя присела на корточки, протянула руку, чтобы убрать увядшие головки георгинов, закрывшие эпитафию. Но не смогла. Сделала вторую попытку прочесть надпись, но испуганно отшатнулась. В нескольких метрах, у замшелого камня, соединенного дорожкой с ухоженной могилкой, застрял Антон. Он отдирал мох, намертво приставший к поверхности, и разбрасывал влажные комки по сторонам.

— С ума сошел? — прошипела Настя. — Это же вандализм!

— Вандализм — это если бы я выкопал труп, дорогая моя, — бессовестно заявил Антон. — Но, спорим на что угодно, труп давно разложился. Созерцайте на здоровье!

Настя с облегчением шагнула прочь от ухоженной могилы и присела около Антона.

— 22 мъц iюль 1860 — 18 мъц май 1877 годъ. И что дальше?

— Значит, не выдумка! — воскликнула Жанна над ухом. Любопытство ребят осилило обиду и привело к друзьям. — Только я вот, почему-то, всё равно ничегошеньки не помню…

— Постойте-ка, — удивленно воскликнул Леша и пихнул Антона. Антон брезгливо поморщился и отодвинулся. — Офигеть, не может быть! Посмотрите на имя!

— Лионова Малина, — прочел Антон и насмешливо продолжил: — Бедная девочка, вот уж где не повезло.

— Имя какое-то смутно знакомое, — сказала Настя. — Где-то я его слышала.

Леша фыркнул.