Лагерь

По бетонной лестнице типового учреждения с вывеской «НМИЦ онкологии» ступала Настя, а за ней семенила девочка с бантиками и любознательными синими глазами.

— В темпе вальса, — сказала Настя, пропуская девочку вперед и заворачивая к пронумерованным кабинетам. — Так, ищем 202.

Девочка зажглась интересом и завертела светлыми хвостиками по сторонам.

— А что там, мам?

— Там дядя Матвей. Он хотел мне что-то передать.

— Дядя Матвей!

Девочка загорелась радостью и побежала вглубь тускло подсвеченных изразцов.

— 202, мам!

— Тише, Надя. Это больница, здесь не положено шуметь. Нас отругают.

Девочка послушно уселась на кожаный пуфик у кабинета и, сверкая любопытством, прошептала:

— А что он хотел подарить?

— Не подарить, а передать. Ты же умудрилась забыть у него дома зонтик и куклу, растеряша.

— А можно мы с Денисом порисуем?

— Денис дома, — вздохнула Настя, убирая вспотевшую челку ото лба и обмахиваясь клатчем. — Фух, ну и париловка.

— Почему Денис дома? — не унималась Надя.

— Потому что у Дениса каникулы, а дядя Матвей на работе. Не будет же он вести прием с ребенком. Куда ж он запропастился? — последняя фраза предназначалась Матвею, который назначил на 11.

К концу вопроса, заданного пустоте, из кабинета вышла воодушевленная женщина со счастливым лицом.

— Очень толковый врач, — окрыленно пропела она, наклоняясь к Насте. За ней, в глухо застегнутом халате на футболку и джинсы, показался Матвей. Заметно похудевший, поджарый и с золотым кольцом на безымянном пальце.

— Извини, что так долго, сложный пациент, — сказал он со скованной полуулыбкой и обернулся на Надю. — Как дела, принцесса?

— Ой, я была у тети Тани и полетела на самолете к бабушке с дедушкой, а потом на самолете в Англию и мне купили такой крутой комбез, а тетя Таня подарила вертолет на пульте, а еще мы пуляли в стрелялку. Паф-паф, и всех положили!

Матвей засмеялся и нежно потрепал волнистые бантики.

— А ты знаешь, что мама переведет меня в новую школу? — тараторила Надя, вися на руке Матвея.

— Куда? — спросил Матвей у Насти.

— К Денису, — ответила она. — Так будет проще, я смогу забирать обоих после работы и присматривать, пока ты и Вика на смене. Кстати, как Вика?

— Нормально, — пожал он плечами. — Правда, забот невпроворот. Ваяет диссертацию на нашей кафедре. Аврал на аврале.

— Понимаю, сама как белка в колесе. Сейчас отвезу Надю на рисование и опять в офис — срочно вызывают к совещанию, а я там одна с профессиональным владением английским. Слава богу, сегодня 22 июля, а у меня с 25го отпуск.

— Да, надо поторапливаться… — Матвей занес руку в карман, замешкался и проворчал: — 22 июля, да? Занимательное совпадение…

Он вынул мелочь, положил в Надину ладошку и сказал:

— На первом этаже очень вкусное какао, сбегай, пока мы с мамой обсуждаем взрослые занудные вещи, а?

Надя кивнула и понеслась вниз по лестнице. Когда белые хвостики исчезли за пролетом перил, Матвей без предисловий выдохнул:

— Поверить не могу…Каждый раз смотрю на Надю и вздрагиваю.

— Я тоже, — проронила Настя после короткой паузы. — Лешины родители разделяют наше мнение, особенно отец. Говорит, Надя похожа на Лешу больше, чем Леша сам на себя.

— В деле по-прежнему без подвижек?

— Да, ты же знаешь. Полиция признала его погибшим в 2020, после трех лет висяка. И я подумала… Пусть лучше так, по крайней мере его мама смирилась с мыслью и перестала видеть Лешу в каждом прохожем. Хотя, честно признаюсь, до сих пор смотрю в толпу и узнаю там… — Она замолчала и на ее лице отразилось отчаяние. Леша давно не фигурировал в их диалогах, как и Малина.

— Та пациентка, из-за которой я задержался… — некстати вставил Матвей. — …физически полностью здорова. Но у нее канцерофобия[16]. Она оббивала пороги клиник ежедневно, прошла кучу скринингов, пока не попала ко мне. Я дал ей плацебо и направил к психотерапевту. — Он опять погрузил руку в карман и, судя по движению, что-то зажал в кулаке. — С тех пор она рекомендует меня всем подругам и соседям.

Настя настороженно прислушивалась, не понимая, какую суть стремится донести Матвей.

— Бывает, нам необходимо плацебо. Хотя иногда оно перестает работать, и мы становимся раздражительными, находим у себя несуществующие опухоли и ищем такую же бесполезную пустышку, которой лечились до этого. Нам страшно разрывать порочный круг, потому что это зона комфорта, а за ней безбрежный океан страхов. Но порой необходимо перебороть себя. А самое ужасное…

За тонкую мельхиоровую цепочку он извлек из халата медальон в форме сердечка.

— …что я взрослый и умный человек, прекрасно осознающий весь механизм, не могу самостоятельно избавиться от того, о чем толкую. Я поступлю безответственно, если поручу тебе освободить меня?

— Главное, что ты поступишь правильно, — твердо ответила Настя.

— Да…Верно…

Он вложил кулон в ее теплую ладонь и накрыл пятерней.