Лагерь

— Ну, что, с Богом? Я пойду первым, — сказал Леша, оттеснив Малину от портала. Она придержала его у входа и, будто разгадав подвох, прекословила:

— Вместе.

Он про себя забранился, но виду не подал — пусть Малина тешится превосходством, через пять минут он размозжит ее жалкое существование в осколки. Малина обвила его ладонь и, занеся ногу в полыхающие сплетения, протолкнула Лешу за бронзовый орнамент. Он чуть не споткнулся от ее тычка, а когда встал устойчиво, оглянулся на висящую в воздухе раму. Из бронзового овала, придерживая сарафан за юбку, появилась сама Малина.

— Куда теперь? — притворяясь подневольным простофилей, Леша захлопал глазами и обернулся на бесшумно ступающую Малину. Она махнула вправо. Леша снял тяжелый рюкзак и безоговорочно побрел по ее наводке. В портале, совмещенном двумя, дорожку словно вымостили литием — невесомые плиты парили в сизых облаках и переливались серебристо-черными подтеками. С обеих сторон гигантскими веерами размеренно махали диковинные листья, похожие на папоротник, литый жидкой сталью. Стальные опахала плавно покачивались над странниками — и издавали легкое уханье, приседая у тропинки. Воздух был застоявшийся, как в закупоренной бочке, и безо всякого запаха — Леша мог унюхать разве что собственный одеколон на вороте куртки.

Он видел, как за спинами плиты осыпаются на мелкие хрусталики, и там, откуда они пришли разверзается бездонное воздушное озеро. Бронзовая рама все так же плавала в серебристом свечении. Леша тайком косился на нее, и на Малину — та беззаботно плыла по мощенному течению.

Где-то вдалеке сверкающего пространства завиднелись узорчатые овалы. Так же, как отправное зеркало, они реяли на невидимых нитях, под колыханием серебристых вееров, обступивших дорогу.

Впереди завиляла развилка. Под взбалмошный бой сердца Леша чуть отступился от Малины. Он держал ее руку до того момента, пока расстояние между параллельными дорогами не разрослось до решающего. Малина посмотрела укоризненно.

— Извини, заносит на поворотах, — брякнул Леша и вновь обернулся на вход. Рама стояла целехонькая и кружила бронзовыми завитушками под седыми облаками. Стекло в ней было треснуто. Леша надрывно выдохнул. Так ее, Настя! Ты сделала это! Ты сделала все, как я просил. Он больше всего на свете мечтал броситься Насте на шею и сдавить ее в благодарных объятиях, и прокручивал у себя в голове обещания, данные напоследок. Мы уедем в Москву. Снимем квартиру. Заведем собаку. Мы уедем в Москву…

Он взглянул на левую раму с благоговейной надеждой — это не сон, не мираж, он ходил туда, и пойдет сейчас. Раздробит зеркало, искорежит, размолотит каждый проклятый осколок в пыль. Он легко отпустил руку Малины и вдруг услышал стрекочущее цыканье откуда-то справа.

— Господи, что это…

Говорила Малина. Леша отвлекся на ее голос и перевел взгляд на палец, тянущийся в глубь коридора стальных вееров. Вдали, с нарастающим стрекотом закручивалась дымчатая воронка. Она стремительно разрасталась, от крохотного сероватого зернышка до неоглядной круговерти, точь-в-точь исполинская улитка, покрытая жирным слоем копоти.

— Лексей, — пролепетала Малина, пятясь к сыпучему хрусталю плитки. Леша в ужасе уставился на черную улитку. Гигантская раковина развернулась полой турбиной к Малине и застреляла оглушающими импульсами, как очередь карабина. Только вылетали из ствола не пули, а тучи липкого пепла. Пепел окроплял лицо Малины и прилипал тягучей паутиной к ее сарафану. Она закричала пронзительно, как подстреленная птица и упала, опутанная коконом паутины. В тарахтящей турбине загорелись неясные красноватые огоньки. Сначала зарево вспыхивало багровыми искрами и перегорало, как старая лампочка. Но спустя пару молниеносных мгновений багрянец вскипел и разразил серебряное поднебесье красным пожаром.

— Это Ад! — завопил Леша, оглядываясь на паутинчатый саван. Малина только подергивалась в липких сковавших силках. Неистовая пальба внезапно смолкла. И всесокрушающий поток стал засасывать кокон в огненное жерло.

Леша побежал без разбору. Запутался в направлениях, и чуть не провалился в серебристую прорву, уже пройденную с Малиной. Он в панике перекрикивал хриплые вздохи адского водоворота и летел…летел по облакам…Рама вырисовывалась четче, вплоть до бисерных узоров…