Лагерь

Он пообещал разобраться и сплоховал. Жанна изводила Олесю, и настроившись на волну чужих ревнометров, отслеживала повышенные сигналы выходками вроде висения у него на шее, страстных причмокиваний и прилюдных поцелуев взасос. В то время Олеся уже наблюдалась у психиатра: ей посоветовали избегать стрессовых ситуаций… Олеся намеренно прогуливала школу и отсиживалась в храме. Родители рассудили — нечего бездельно болтаться и забрали документы дочери из школы.

Километры сообщений прятались под паролями. Он протирал слипшиеся глаза, до утра читал о тревогах — родители стыдили Олесю за блаженные закидоны и выбивали юродивость репетиторами. Он сравнивал Олесю со спящей красавицей, клялся вызволить из замка, а сам тянул резину и, сведя пальцы крестиком, целовал Жанну при встрече.

Жанна поумерила резвость, даже снизошла до прощения подруги.

Он с тоской глядел в Олесины окна, и всегда проходил мимо. Убеждал себя, что лучше не провоцировать Жанну на гнев. По крайней мере, пока Олесино здоровье нестабильно, и любая мелочь может привести к непоправимому.

К зиме вожжи приспустили — Олеся сразу помчалась в церковь и приободрилась. Батюшка успокоил и сказал, что любить сам Господь завещал. Олеся, наконец, перестала видеть грех в тайных переписках и вызвала на детскую площадку, «с одобрения Жанны».

Он надушился как на свадьбу и надел всё чистое как перед похоронами. Увидел на карусели двоих, перекрестился и стрельнул у прохожего два винстона.

«Олеся хотела нам что-то сообщить» — с кривой ухмылкой сказала Жанна.

«Что случилось?» — подыграл он.

Осклабина мерзейше растянулась. Несомненно, Жанна раскусила и выбирала под каким соусом подать затаенную месть — пинки, крики, стращания.

«Алеша…»

«Жанна…Нам…Мы с Олесей…Нам с тобой надо расстаться».

Шальная пуля пробила щит, вышла навылет и зацепила Лешу затрещиной. Жанна завопила, что они предатели и Олеся будет гореть в одном котле с Брутом, Люцифером и Иудой, а до знакомства с этими милыми персонажами ее ждет персональный филиал ада на Земле. Жанна орала и разносила пыль каблуками, Леша потерял контроль, накричал на обескураженную Олесю. «Я просил вмешиваться?! Просил?!» Олеся стоически выносила пальбу проклятий. Он же старался обуздать Жанкин припадок.

Получилось, да толку…

Убогие синезадые лошадки уже не везли Олесю в амурную смуту.