Лагерь

— Все страхи только у тебя в голове. Выключи их, как выключаешь страшное кино и продолжай жить по своим правилам, а не по правилам тех, кто остался в глупой страшилке.

— Но это не фильм, — устало сказала Настя. — Я буду включать ужастик каждое утро и заканчивать просмотр вечером и сойду с ума…

— Тебя никто не заставляет так делать, — мягко сказал Леша. — Я справился, значит ты справишься тоже. По правде сказать, сначала я думал, что смотрю мелодраму, а оно вот как все вышло…Если ты будешь ежедневно подстраиваться под других — ты никогда не будешь счастлива. Если ты будешь прятать свои чувства, никто не узнает тебя настоящую и ты будешь такой, как все.

— Таких, как все, любят.

— Кто так сказал? — повторил Леша. Но Настя боялась произнести даже лишний звук. Ей было легче наедине с тетрадью и шумящей струей воды, разбивающейся в брызгах о раковину. Там никто не слышал, не видел, не расспрашивал и не клонил к ответственности. Вода уносила в сток то, что не должно было выйти за пределы ванной.

Леша дотронулся кончиком пальца до

Настиного носа, чутко и бережно, как притрагиваются к крылышкам бабочки, боясь повредить пыльцу.

— Переключись. Обстоятельства будут всегда и везде. Уходи от них, а если не получается — наплюй. Так сделал я, так сделала Олеся. Мы продолжаем жить.

— Вы от чего-то бежали, втроем? — решилась спросить Настя. Леша кивнул и с тоскою поглядел на небо.

— Чего размусоливать, если оно все закончилось…Вот так вот…Вот так.

— Безотрадно? — спросила Настя тихо.

— Как марш на похоронах. Все собрались домой, и только один не знает, где его настоящий дом и идет по инерции за толпой, потому что одному вообще страшно оставаться.

— Это то, что ты чувствуешь сейчас?

— Неважно, что я чувствую сейчас, важно, что это чувство отвратительное, и с ним надо что-то делать.

— Что? Что это за чувство?

Леша вскочил на ноги, отряхнул джинсы и, словно не было душевных посиделок, отрубил:

— Хреновое чувство. Чего ворошить прошлое. Досидимся, смеркаться начнет. Пошли, пока видно куда.

Настя с огорчением поднялась и пошла следом, вглядываясь в деревья без единой ленточки на ветви.

— Не уверена, что твой маршрут правильный. Можно карту?

Леша ткнул мизинцем в жирный крестик без подписи.

— Шутишь?!Всей семьей каждое лето дикарями ездили на Байкал. У озера был громадный лес: так отец научил меня читать карты, а еще ориентироваться по компасу, часам и солнцу. Этим летом собирались в поход по Забайкалью — и облом.

— Здорово, — с завистливым вздохом протянула Настя. — Моя семья недружная. Пока бабушка была жива — ездили на дачу. А теперь отцу стыдно отдыхать где-то кроме модных островов, маме неприятно гостить у бывшей свекрови, Светка спит и видит, как сбагрить дачу втридорога, а одну меня не пускают, да и тоскливо там без бабушки — кажется, из всей семьи она была моим единственным другом.

— И у меня нет друзей среди родных, — поделился Леша. — У меня была сестра, но я был малолетним олухом, идиотом, последним кретином, который считал, что сестренка — это балласт. Я был эгоистом и жалею о том, что не могу вернуться в прошлое с мозгами сегодняшнего «Я».

— Всё можно исправить, если есть желание трудиться.

Леша помотал головой и тихо произнес:

— Ох, не всё.

— Брось! Ты вот говорил, что надо уходить от обстоятельств, если они мешают, — затараторила Настя. — Начни с чистого листа. Я бы так хотела наладить отношения со Светкой. Она раньше не находила подход, вечно насмехалась или вымещала на мне злость, когда отец выговаривал ей за прогулы и драки. Я повзрослела и первая сделала шаг навстречу — а Света не извинилась.

Леша развернулся и быстрым шагом устремился вглубь чащи. Настя, не понимая, что происходит, последовала за ним. — Ты еще можешь стать хорошим братом. Я была бы рада, если бы Света позвала меня в киношку или познакомила со своими подругами или хотя бы раз в месяц написала «Привет, как дела?» Где-то читала, что вопрос «как дела?» самый лживый, но, наверное, эти статистики росли в нормальных семьях и в ус не дули. Поэтому, пока ты за тридевять земель, никто не запрещает звонить и спрашивать, как там друзья, учеба, куклы, на худой конец. Так что, ты близок к верному решению, как никогда.

— Как никогда, — повторил Леша, ускоряя темп. — Не будет ничего такого. Ни звонков, ни привет-как-дела, ни решений.

— Да почему же? Лень, или гордость впереди планеты всей? Братская опора никогда не уступит даже красивой игрушке и лучшей подруге, это факт.

— Никогда, — вновь повторил Леша.

— Что ты заладил? Никогда-никогда… Как попугай-заика. Забудь, есть слово «когда» и начинается оно сейчас.

— Нет! — саднящим голосом выпалил Леша и зарядил кулаком по стволу. — Нет-нет-нет! Она умерла, понимаешь, Настя? Не уехала в другую страну, не сменила адрес или номер телефона! Знаешь, что самое ужасное в этой ситуации? Люди годами ищут близких и просят у них прощения, а я всегда знаю, где она и могу извиниться, но уже поздно!

Люди всегда теряются, когда дело касается зарождения жизни или столкновения со смертью. Настя в растерянности взяла Лешу за руку и прошептала:

— Извини, я не знала.