Лагерь

Он брыкнулся, как непослушный ослик, отскочил и осердясь воскликнул:

— Лучше бы я умер, а она осталась в живых!

За спинами что-то треснуло и обвалилось. Настя трусливо взвизгнула. Из пещеры еловых лап послышался хруст сухих сучьев. Кто-то, затаив дыхание, карабкался в еловую гущу. Обломанные ветви трещали под ногами пойманного врасплох. Настя и Леша в оцепенении смотрели туда, откуда доносился звук. Ни мелькания рукава, обуви или волос. Пустота. Однако в пустоте шестым чувством ощущалось присутствие третьего лишнего, которого ни Настя, ни Леша не способны были разглядеть человеческим глазом. Настя не на шутку перепугалась и потянула Лешу за майку, уводя за стволы. Парень и сам был не прочь поскорее сделать ноги.

Ребята неслись по лесу без разбору, пока косогор не посветлел. Свалявшийся мох расступился, забравшись на неотесанные пеньки и подножья деревьев. Черная земляная река впала в устье обширного темно-зеленого океана с островом в центре. На острове взгромоздилась неказистая, побитая ветрами хижина, взирающая на путников слепым оком, обрамленным облупившимися ставнями. Настя замялась, не в силах преодолеть невидимую линию, идущую вдоль кромки опушки.

— Надо сообщить вожатым, — сказал Леша и взял у Насти рацию. Рация стойко молчала, как бы Леша ни теребил антенну, ни стучал по корпусу и ни орал в динамик.

— Прием! Прием! Вы там обалдели что ли?

— Она сломана, — уверенно сказала Настя. — Это ловушка, Леша. Нас подставили. Не знаю, кто, но цель его — поставить заигравшихся сыщиков на место.

— Быть не может! Игра контролируется вожатыми, воспитателями и даже директрисой! Узнай Вонючка про детективные побегушки — протирали бы коленки на ковре.

— Это ловушка, — с нажимом повторила Настя.

— Бред! Чушь собачья! Если мы в ловушке, откуда тут взяться тому, что мы ищем, а?

— Обычно это называется приманкой, — сказала Настя, наблюдая за тем, как Леша отдирает короткую картонную трубочку с зеленым бантом от пенька. За свертком тянулись медные липкие нити.

— Смола, — констатировал Леша. — Они бы еще почтовыми голубями послание передали. Я, конечно, знал, что наши вожатые признают прогресс эры динозавров…

— При чем тут вожатые? Повторяю, нас специально заманили к хижине. Не бери это, если не хочешь нарываться на неприятности.

— Ага, Вонючая Жаба тоже в сговоре, — скривился Леша. — Наверняка там что-то милое и глупое, типа «Не имей сто рублей, а крутых кренделей» или что-нибудь из той оперы.

Леша, забыв о недавних подозрительных событиях, сорвал ленточку и развернул пергамент. Через белую рябь черной цепью шло страшное слово. Смерть.

… На спортивной площадке поднималась шумиха. Вспотевшие вожатые бегали от одной команды к другой. То и дело над лагерем гремело чье-то имя с просьбой подойти к воспитателю первого отряда, Наталье Петровне, и отметиться в списке прибывших. Когда Настя и Леша прибыли в пункт назначения, над ними нависла угроза выговора. На часах натикало семь. Положенные сроки минули полчаса назад. Уклонения от приказов в лагере не любили, равно как и своевольства.

— Надо слиться с толпой, — предложил Леша, на котором и без того висел выговор, полученный в день заезда. Под нервные возгласы вожатых, ор громкоговорителя, топот полусотни кроссовок, гомон болельщиков и раздраженные разбирательства команд, ребята побежали к Жанне и Антону, пристроившимся с картой и свертком около трибун, но добежать не успели. На половине пути дорогу перекрыла Яна Борисовна. От злости у вожатой едва пар из ушей не повалил. Настя не припоминала, видела ли Яну Борисовну злой до этого момента.

— Как это называется? — прогудела вожатая не своим голосом.

— Мы заблудились, — с вызовом ответил Леша. — Остались совсем одни со сломанной рацией. Радуйтесь, что вообще вернулись!

— Поумничай мне тут, Артемьев, — сказала Наталья Петровна, нагрянувшая из ниоткуда. — В трех соснах заплутали! Что за молодежь пошла, сто метров пройти без посторонней помощи сложно.

— Сто метров?! — от несправедливости Леша поперхнулся слюной и закашлялся. — Минимум два километра.

Яна Борисовна и Наталья Петровна непонимающе переглянулись.

— Что за шум, а драки нет? — спросил веселый физрук, подошедший забрать оборудование. Взор упал на Лешу. Вмиг ухмылка физрука расползлась до ушей. — О, Артемьев! Набегался? Что на этот раз не заладилось?

— Артемьев возомнил себя шибко мозговитым и тонко намекает, что мы не справляемся с работой, — фыркнула Наталья Петровна. — Не понимаю, как можно было потеряться!

Арнольд прикусил губу, чтобы скрыть вновь наползающую усмешку. Леша точно не знал, с чем это связано. С тем, что физрук выражал уважение к Лешиной строптивости (пару лет назад физрук закончил спортивное училище, где почерпнул массу идей, синяков и выговоров. По крайней мере не так давно Арнольд рисовался этими достижениями перед Яной Борисовной) или же с близостью молодой вожатой. Ходили слухи, будто физрук втрескался в Яну Борисовну по уши и, как всякий влюбленный мужчина, превращался в безоблачного идиота рядом с зазнобой.