Лагерь

– Мне больше не нужен такой профиль. – Я улыбаюсь и отворачиваюсь от зеркала в ванной комнате, в котором какое-то время любовался собой. – А глядя на вас с Брэдом, то же самое можно сказать и о тебе.

– О, – отмахивается от меня Джордж, начиная чистить зубы, – та нифево серешново.

Я пожимаю плечами:

– Как бы то ни было, все это мило. Я рад, что ты хорошо проводишь время.

– Я ефе луфе профеду фремя, хохта мы останемшя наетине.

Я смеюсь.

– Что смешного? – спрашивает Эшли, входя в домик. Я вижу, что Паз рядом с ней нет.

– Джордж смешной. Но мне хотелось бы знать… – понижаю я голос, – что происходит между тобой и Паз.

– О. – Эшли оглядывается на дверь в ванную. – Не знаю. Она милая.

– И? – встревает Джордж, Эшли смущается.

– Ну, может… может, я думаю, что она… сексуальная.

– ОШЛИШНО! – восклицает Джордж, и пена из его рта разлетается повсюду, но, к счастью, не попадает на мой комбинезон. Он плюет в раковину. – Это хорошо.

– Но это вовсе не означает, что я нравлюсь ей. – Эшли выдавливает зубную пасту на свою щетку.

Мы с Джорджем круглыми глазами смотрим друг на друга, а потом я иду в кабинку, чтобы переодеться в пижаму.

– Конечно, нравишься, – утверждает Джордж.

– Она дружелюбна со мной, но я не знаю.

– Просто поговори с ней, – советую я. Мне не хочется выдавать доверившуюся мне Паз, но если они до конца лета так и не объяснятся, это будет просто нелепо.

– Может быть.

Я переоделся и выхожу из кабинки. Эшли чистит зубы, а Джордж в недоумении дергает плечом. Я иду убрать в шкафчик свой комбинезон, и Джордж следует за мной.

– Ты так и не сказал, где ты это взял. – Джордж указывает подбородком на комбинезон.

– Ну… один человек сшил его для меня. Для одного дела.

– О, – кивает Джордж. – Синий. Правильно. Замечательно. А я как раз получил посылку с синим лаком и синими тенями. У меня все готово.

Усмехаюсь и ложусь в койку, не желая взглянуть на косметику, которой не буду пользоваться.

– Да, и в театральном домике есть перламутровая синяя помада. Думаю, Марк разрешит нам взять ее.

– Возможно, – говорю я, залезая под одеяло.

– Прости-прости, знаю, что не должен был заговаривать об этом. Но я-то как следует разукрашусь. И у меня есть синий веер. Меня уже волнуют взгляды, которые будут бросать на меня окружающие.

Я молчу, горюя о том, что единственной приемлемой для меня этим летом косметикой станет краска, которой я нанесу мазки под глазами. Только так я смогу обнаружить свойственный мне стиль. Может, добавлю на эти полоски немного блеска. Но о чем я беспокоюсь? Хадсон влюблен в меня. И даже если я сделаю полный макияж, он, по всей вероятности, отнесется к этому нормально.

* * *

На следующий день на встрече капитанов Синих мы придумываем приветственные слоганы и снова обсуждаем вопрос о том, какие домики в каких соревнованиях будут участвовать. Капитаны и Конни по-прежнему скептически относятся к тому, что мой домик возьмет на себя полосу препятствий – до тех пор, пока я не привожу свои доводы, и тогда все с волнением признают, что, может, у нас и есть шанс победить.

– Но тебе надо будет убедить всех, – говорит Паз. – Я, конечно, помогу, но это твоя идея, а у театральных ребят все в порядке с самооценкой, если они знают, что у них все получится. Но если им покажется, что им будут отведены второстепенные роли… ну… сам знаешь, как мы на это реагируем.

– Думаю, все пройдет хорошо, – заверяю ее я.

Этим вечером весь лагерь смотрит на звезды. Мы выключаем фонари и ложимся на футбольное поле, и Карл, вожатый, отвечающий за изучение природы, показывает нам созвездия и планеты, и его акцент придает нашему занятию академический оттенок. Мы с Хадсоном лежим на траве, взявшись за руки.

– Значит, завтра до ужина мы с тобой не увидимся, – сожалею я. – Ты будешь занят?

– Нет. Мы уже все отработали, и нам нет нужды беспокоиться о чем-то до пятницы.

– Так, может, навестим моих друзей в театральном домике? Теперь Марк устраивает репетиции перед ужином.

– О. – Он словно забыл, что мы договаривались об этом. – Ага, о’кей. Мы просто будем смотреть, как они репетируют?

– И, может, пройдем за кулисы. Там царит хаос, но это забавный, расслабляющий хаос.

– Ты уже был там?

– Ага. Они приглашали меня. И я хотел сказать им, что у меня было такое чувство, будто я оказался у себя дома, но В ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ я не там, и мне очень грустно от этого, но ничего такого я им не сказал. – И, вспоминая об этом, я вдруг кашляю, будто от удара в горло.

– С тобой все в порядке? – Он разворачивает плечи, чтобы посмотреть на меня. Я сажусь и снова кашляю, и он стучит по моей спине.

– Ага. – Вытираю выступившие у меня на глазах слезы. – Просто слюна попала не в то горло.

Мы снова ложимся и смотрим на звезды. Они не так хороши, как звезды воображаемые, которые видны, когда ты смотришь на кроны деревьев – их там великое множество, и они похожи на бриллианты, переливающиеся на черном бархате в фильме об ограблении. Звезды, что сейчас над нами, подобны дырочкам от булавок в черном холсте, через которые пробивается свет прожектора. Ты видишь каждую из них по отдельности и все их вместе.