Лагерь

– До каждой из них миллионы километров, – говорит Карл.

– Это значит, миль, – тут же поясняет Джоан.

– Да, миллионы миль. До них миллионы киломиль.

– Мне больше нравятся звезды, что ты показал мне, – шепчет Хадсон, беря меня за руку.

– Мне тоже, – соглашаюсь я, а наши пальцы тем временем переплетаются между собой.

Девятнадцать

Когда на следующий день после бассейна мы идем в театральный домик, там по-прежнему замечательно. Запах, свет, звуки – одни ребята танцуют на сцене, другие что-то бормочут, сидя в зале и глядя на них, грим, смена костюмов. Мы проходим за кулисы, но я, сверившись с расписанием, узнаю, что Джордж, скорее всего, сейчас репетирует один из главных номеров мюзикла – «Гимн для воскресного вечера». Это номер Эда Салливана, исполняемый как церковный хоровой гимн из-за своего названия.

– Не тушуйся. – Я беру Хадсона за руку Он взирает на хаос вокруг нас и, похоже, нервничает. Но меня будоражит, что он видит все это. Такова часть плана – чтобы он постепенно привыкал. Хотя, наверно, сразу попасть за кулисы – это шок. Ему пора понять, что так привлекает Рэнди. И, кроме того, он видит, что Далу это тоже нравится. Что Дал – это самую капельку Рэнди.

– Что это такое?

– Это закулисье. А ты думаешь, актеры просто спокойно ждут своей очереди выйти на сцену?

– Да, так я и думал.

Я тихо смеюсь и провожу его через дверь, ведущую в зал.

– Здесь надо вести себя тихо. Идет репетиция.

На сцене разговаривают Джордж и Марк. На Джордже большой радужный балахон, как и на всех остальных актерах, играющих роли членов семьи. В зале я вижу машущего нам рукой Брэда. Мы садимся перед ним.

– Ты что, приходишь сюда?

– Да, чтобы посмотреть на Джорджа. Все это очень прикольно.

– Здорово ты втюрился, – задумчиво говорит Хадсон.

– Так же, как и ты, – улыбается Брэд.

Марк бегом возвращается в зал, Хадсон хмыкает, глядя на него. Монтгомери и Дэвид, играющий роль миссис Макафи, снимают с Джорджа балахон, и тот остается в майке и шортах.

– Его костюм еще не готов, – шепчет Брэд.

– О’кей! – кричит Марк из зала. – Кристал? – Сидящая за пианино Кристал поднимает вверх большие пальцы. – Хорошо. Не разрушай свою мечту, – подает он последнюю реплику перед первыми словами Джорджа.

– Я на «Шоу Эда Салливана»? – произносит Джордж, повернувшись к публике, и очумелое выражение на его лице сменяется довольной широчайшей улыбкой. Кристал начинает играть, а Джордж – петь.

Это уморительное представление. Джордж играет так, словно он не просто одержим Эдом Салливаном, но хочет залезть к нему в штаны. Словно он наконец получает ту же возможность, что и Ким – возможность поцеловать своего кумира. Это тонкий, суперквирный и неожиданный мотив, и он опять заставляет меня жалеть о том, что я не участвую в этом мюзикле – тем более в постановке Марка. Джордж продолжает петь, а остальные члены семьи тем временем выходят вперед и надевают на него радужный балахон, и Джордж проводит по нему руками – на самом деле он просто застегивает молнию, но выглядит это очень сексуально. Когда он вскрикивает: «Эд, я люблю тебя!» под конец номера, то это выходит у него и романтично, и сладострастно. Дэвид, играющий роль жены героя Джорджа, смотрит на него слегка обиженно, но потом пожимает плечами, будто все понимает и, может даже, разделяет его страсть. Джордж прекрасно справляется со своей ролью. Пение, лицо, то, как он обращает все это в смешную, но в то же время щемящую песню о любви. Он великолепен. Когда он заканчивает, я встаю и аплодирую ему. Он выискивает меня среди сидящих в зале и машет рукой.

– Мы здесь работаем! – кричит на меня Марк, вернее, на нас, потому что Брэд тоже аплодирует стоя. Сев на свое место, он обхватывает спинку стула впереди того, что рядом со стулом Хадсона, и Хадсон не верит своим глазам. Даже в тусклом свете я вижу, почему это происходит: на ногтях Брэда лак. Эротокалиптический Единорог.

– Что это такое? – Хадсон хватает Брэда за руку.

Брэд старается вырвать ее.

– Джордж накрасил мне ногти. Забавно, верно?

– Что? – негодует Хадсон. – Я понимаю, ты влюбился. Но неужели ты позволишь ему так сильно изменить себя?

– Хадсон, – увещевает его Брэд. – Это всего лишь лак для ногтей. Так в чем, собственно, дело?

– Это не… то не…

Брэд смотрит на меня, взывая о помощи, и я беру Хадсона за руку.

– Это всего лишь лак для ногтей, – повторяю я за Брэдом.

– И ты туда же? – Он смотрит на меня так, будто я вонзил ему в спину нож. Тем самым взглядом, каким, я боюсь, он посмотрит на меня, когда узнает правду.

– Чувак, – говорит Брэд. – Что происходит? Ты ведешь себя как засранец.

– Мы пытаемся здесь репетировать! – орет на нас Макс. Хадсон хмурится, выходит в проход между рядами и направляется к выходу. Брэд скрещивает руки на груди и откидывается на спинку стула. Джордж, стоя на сцене, в смущении таращится на нас. Я вздыхаю и бегу за Хадсоном.

Он распахивает дверь домика и выходит на улицу. День стоит солнечный.

– Хадсон! – догоняю его я. – Что не так?

Он садится на траву и начинает выдергивать из земли травинки.

– Я вел себя как засранец, правда?