Лагерь

Знаю, мы идем на риск, но вряд ли он очень уж велик. Конечно, раз уж Хадсон так разнервничался из-за лака на ногтях Брэда, все это может ему не понравиться. Вряд ли он сочтет наши прикиды сексуальными, хотя, знаю, они являются таковыми. Но мы же разговаривали об этом, и он любит меня. Он любит меня! И какое значение имеют тогда макияж и блестки? Может, даже это в некоторой степени придется ему по душе – ведь я выгляжу чертовски сексуально, и именно таким образом я открою ему настоящего меня. И даже если этого не случится, все это не заведет его, то я всегда смогу сказать, что мы вырядились так ради поднятия командного духа. Ради того, чтобы сплотиться и выиграть эстафету. Мы поступили как футбольные болельщики, разукрашивающие свои тела в цвета команды, за которую болеют. Он поймет это. Он должен это понять, верно?

И, кроме того, он любит меня. Значит, все будет хорошо. Нельзя же отыграть назад из-за комбинезона и косметики.

Мы доходим до линии старта. Марк шагает сзади с переносным магнитофоном. Домик Хадсона смотрит на нас так, будто мы в замедленной съемке. Рты открыты, глаза вытаращены. Чирлидеры команды Красных, устрашенные нашим фантастическим видом, на какое-то мгновение теряют дар речи.

Конни, увидев меня, как водится, приподнимает бровь. Посылаю ей воздушный поцелуй. Джоан остается невозмутимой.

– Занимайте свои места, – говорит она и идет к яме для арахисового масла, за которой проходит финишная линия. Члены моей команды распределяются по полосе препятствий. Я стою у ямы рядом с Хадсоном.

– Что это на тебе? – недоуменно спрашивает он.

– Моей команде понадобилось средство для поднятия морального духа. Так что вот. – Улыбаюсь ему, но он не отвечает мне тем же. – Знаю, это слишком, но так они чувствуют себя лучше. – «И я тоже», – добавляю про себя.

– Ты выглядишь по-дурацки.

Выдавливаю из себя смешок, хотя у меня такое чувство, будто я свалился с каната.

– Да ладно тебе. Я выгляжу чертовски сексуально.

Хадсон отворачивается, и не успеваю я что-то ему ответить, как Джоан дует в свисток. И в этот самый момент Марк включает магнитофон. Над полосой препятствий раздается песня из «Пока, Пташка». Это начальная мелодия фильма, и хотя в постановке Марка ее нет, она прекрасно соответствует моменту.

С того места, где я стою, хорошо видны все препятствия. Джордж прыгает по автомобильным покрышкам. Джордж – не самый элегантный из танцоров, но он умеет поставить ногу в нужное место, а здесь большего и не требуется. Он без проблем держится на равных с Красными.

Он салит Джордан, которые немедленно оказываются на земле и на стремительной скорости проползают под сеткой, а затем без каких-либо усилий взбегают по наклонной стене. Во время репетиций они бегали по стене целый день, так что я знал, что тут тоже обойдется без проколов, как знаю и то, что Эшли, которой касаются Джордан, без труда пройдет по веревочной лестнице и сбежит по горке. Когда она салит Дэниэла, который потом легко прыгает по камням, как и положено танцовщику кордебалета, мы уже лидируем.

Затем Джен передвигается по рукоходу. Она проделывала это для номера «Надень счастливое лицо», и потому справляется с препятствием хорошо, но все же не так хорошо, как Брэд, которому удается догнать ее. Когда они спрыгивают на землю, мы идем ноздря в ноздрю.

К счастью, следующее препятствие – это канат, и Монтгомери – наше секретное оружие. Джен салит его, и он проходит по нему с приличной скоростью, ни разу не упав. Но он теряет несколько секунд, потому что принимает эффектную позу перед тем, как спрыгнуть, и к тому же подмигивает сопернику. Поэтому, когда он салит Паз, она оказывается впереди с совсем небольшим отрывом. Она очень нервничала по поводу того, что ей придется прыгать через покрышку, но я объяснил ей, что здесь нет никакого различия с проскальзыванием через руки Шренера в «Балете Шренера», и она отступает назад, разбегается, пролетает через шину, делает сальто и подбегает ко мне с куда большей грацией, чем на это способен я.

Когда она салит меня, мы немного лидируем, но если у меня ничего не получится, мы проиграем, конец истории, никаких повторных попыток. Мне несколько раз удавалось перелететь через яму. Но теперь от меня зависит все. Не только победа, но и возможность доказать… что-то. Моим соседям по домику, Хадсону и его друзьям и, может, себе самому? Продемонстрировать, что Рэнди способен на все то, на что способен Дал. Доказать, что это действительно две ипостаси одного и того же человека.

И, отступив назад, я разбегаюсь и хватаюсь за веревку. Хадсон летит рядом, и я, как могу, спрыгиваю на землю.

– Победили Синие, – произносит лишь немного взволнованная Джоан. Я высоко подпрыгиваю, и команда, увидев мою реакцию, разражается восклицаниями и криками.

Хадсон стоит, скрестив на груди руки, и пристально смотрит на меня.

– И что это было? – вопрошает он.

– Наша победа, – улыбаюсь ему я. – Что я за это получу?

– Очки. – Хадсон по-прежнему бесстрастен.