Лагерь «Зеро»

– Зависит от инвесторов. В прошлом я принимал помощь от любого, кто способен выписать чек. Но на этот раз не собираюсь так поступать. Мне нужен инвестор с совестью и видением, кто сможет понять важность того, что мы здесь создаем, и не будет вредить проекту ради личной выгоды. – Мейер качает головой. – Прости, Роза. Я просто злюсь, когда понимаю, сколько еще предстоит сделать.

Он садится и жестом приглашает ее присоединиться. Роза устраивается рядом, и Мейер кладет руку ей на бедро.

– Ради этого проекта я не хочу идти на компромиссы. – Его лицо становится печальным. – Это будет мой последний крупномасштабный проект.

– Не говорите так. – Роза качает головой. – Вы продолжите трудиться над чем-нибудь новым.

– Нет, все. Я не собираюсь возвращаться в Штаты. Останусь здесь. – Он смотрит на Розу и энергично кивает. – Да, это единственно возможное для меня место.

Дэмиен никогда не упоминал о планах Мейера перебраться сюда насовсем. Он будет недоволен, когда узнает.

– Где вы будете жить?

– В своем кампусе, конечно. Ну, не в своем – у него к тому времени уже будет надлежащее имя, – а в том, который мы для себя построим.

– Для себя?

– Для американцев, разумеется. Как только кампус будет достроен, нас уже будет не так мало относительно местных. В первый сезон мы привезем несколько сотен человек, чтобы укомплектовать кампус персоналом и создать своего рода гражданскую и академическую культуру. И потом откроем прием студентов. По тысяче человек каждый год. И после обустройства кампуса будет легче создать стимул для большего числа поселенцев.

– Вы планируете построить город?

– Никаких городов. Я завязал с городской архитектурой. Это будет малоэтажный жилой квартал с низкой плотностью застройки, в гармонии с окружающей природой. Ни одно из строений не поднимется выше двух этажей, и у каждого дома – свой акр земли: для охоты, рыбалки, посадок. Мы восстановим здесь связь с природой, а не станем закрывать все бетоном и называть своей собственностью.

Итак, Брадобрей прав. Мейер считает, что создает поселение для благонамеренных американцев, которые будут прятать здесь своих детей и активы. Место, куда можно сбежать от проблем юга. Роза чувствует прилив жалости к этому мужчине. Он все еще считает себя хорошим человеком, верит, что его работа в Доминион-Лейк морально оправданна.

Мейер смотрит в сторону и продолжает:

– И, кто знает, может быть, ты все еще будешь здесь, чтобы стать частью нового мира. – Он берет ее за руки. – Я вижу в тебе что-то особенное, Роза.

Сентиментальные клиенты, подобные Мейеру, часто делали похожие предсказуемые заявления. Роза должна его ублажить. Она с улыбкой наклоняется ближе.

– И что же?

– Ты наблюдаешь за миром. Смотришь, анализируешь. Ты такая же, как я. Видишь дальше нынешних реалий этого лагеря. Осознаешь врожденный потенциал этого места. – Его голос становится резче. – Возможно, мы единственные в этом роде.

– Вы покажете мне, над чем трудитесь? – спрашивает Роза и добавляет: – Чтобы я увидела все своими глазами?

По лицу Мейера расплывается улыбка, и он притягивает Розу к себе на колени.

– Могу свозить тебя завтра, если хочешь.

– С удовольствием. – Роза целует его в щеку.

Мейер радостно хмыкает и тянется к ней. Опушка куртки царапает ей кожу. Роза чувствует, как от него исходит тепло медленно разгорающегося желания. Он увлекает ее на кровать, его дыхание учащается в такт движениям ее тела.

– Имя, – шепчет Мейер. – Хочу знать твое настоящее имя.

Роза называет псевдоним, который всегда использует, чтобы удовлетворить любопытство клиентов, желающих знать ее «настоящее имя». На этом он кончает, раскрасневшись от удовольствия и стыда. Мейер целует Розу, привлекая к себе.

– Спокойной ночи, дорогая.

Вскоре Мейер тихо похрапывает. Роза осторожно высвобождается из его объятий, садится и наблюдает, как он спит в тусклом свете. Грудь вздымается и опускается, лицо отрешенное и умиротворенное. Роза кладет ладонь слева и ощущает, как под пальцами бьется его сердце.

Роза думает о татуировке на предплечье Брадобрея и намеке на опасность ловкого обращения с бритвой. Владеть оружием – значит обладать определенной формой власти. Но тот же Брадобрей никогда не видел, как «император» спит ночью, как его тело замирает, дыхание замедляется, а сознание ныряет в сны о его вожделенной обреченной колонии.

А Роза видит.

* * *

Мать Розы пользовалась перочинным ножом утонувшего супруга лишь по праздникам.

– Чтобы мы попробовали каждый, – говорила она, разрезая пополам трюфели, которые Роза привезла домой из «Петли».

На кухне горел свет, мать накрутила рождественскую гирлянду на полуметровую пластиковую сосну. Роза наблюдала, как она разрезает влажные сладости, и ощущала прилив грусти. Как быстро ее мать постарела. Волосы, которые она перестала красить, стали совсем серебристыми, и теперь она стригла их очень коротко. Брови тоже побелели, а суставы не давали двигаться с былой легкостью. Как будто мать стала лет на десять старше своего реального возраста, и Роза знала, что в этом виновата неустанная работа в коттеджах.