Лагерная учительница

Неизвестно, что бы на это ответила Ася. Она прекрасно понимала, что камни летят в ее огород, и не смолчала бы. Издевались над ней открыто. Но вошла Жанна Максимовна. По Асе она лишь взглядом скользнула, а платьем Гали залюбовалась, попросила Егоркину выйти из-за стола, пройтись. Сорокина тоже вылезла, стала ахать, щупать платье, языком цокать, потом проговорила с наигранной завистью:

— Стану главным инженером, куплю такое же! Из-под земли достану… Кардену телеграмму за счет жэка дам. В таком и по подвалу пойдешь, показания водомеров снимать, ни одна блоха на тебя не сядет, постесняется…

Жанна Максимовна догадалась, кому предназначены эти слова, и постаралась поскорее тему переменить.

— Девочки, давайте столы ставить.

Техники выдвинули два стола на середину, расставили еду.

— Галечка, садись со мной, — ласково указала Деркач на соседний стул.

— Ой, а я тоже хотела рядом с Галей посидеть, — притворно огорчилась Валя Сорокина.

— Пусть с Асей посидит, — сказала Жанна Максимовна. — Мы будем любоваться на них. Они как два голубка сегодня. Вот что одежда делает с человеком, преображает как.

Жанна Максимовна одета была изящно. Но молодость далеко позади, и одежда ее уж не сильно красила. Начальница взяла слово первой, говорила о добром отношении работников жэка друг к другу, о дружбе, без которой хорошей работы не может быть, и предложила тост за дружбу.

Ели, похваливали друг друга за приготовленные закуски, расспрашивали — кто как делал то или иное блюдо. Потом поднялась Валя Сорокина, постучала вилкой по стакану.

— Тише, девочки, тише! Я хочу продолжить тост Жанны Максимовны. — Все умолкли. Одни настороженно, другие с любопытством, третьи со злорадством. Знали, неспроста поднялась Валя, видели ее агрессивное настроение с утра. — Я хочу сказать, что те добрые отношения в нашем коллективе, те успехи и высоты в работе достигнуты благодаря чуткому руководству Жанны Максимовны и Агнессы Федоровны, благодаря их индивидуальному подходу к каждому работнику. Все мы знаем, как непросто нам было раньше решать важные задачи по обслуживанию населения нашей столицы. Если бы во всех жэках было такое руководство, то Москве не надо было бы ждать третьего тысячелетия, уже в этой пятилетке стала бы она образцовым городом. Я предлагаю выпить за Жанну Максимовну и Агнессу Федоровну! Ура, товарищи!

Произнесла она это все патетически, без иронии. Некоторые недоумевали, не поняли, хотя юмор был на поверхности: добрые отношения были такими, что техники избегали бывать в своем кабинете, а предпоследнее место в соревновании говорило о больших успехах. «Ура» никто не подхватил, но все заговорили, засмеялись те, кто понял, стали чокаться.

— Агнесса Федоровна, хочу с вами! — тянулась с дальнего конца Сорокина.

Деркач привстала, вытянулась навстречу, достала стакан Вали своим стаканом и шмякнулась на стул. Рука ее дернулась, красное вино выплеснулось на подол платья Гали. Егоркина вскрикнула, вскочила, стряхивать стала вино. Мокрый подол потемнел.

— Ой, прости, прости! — вскрикнула Ася и кинулась платочком вытирать.

Галя сдерживалась, чтоб не зарыдать. Со всех сторон сыпались советы.

— Солью присыпь!

— Не поможет, это вино…

— Замыть надо, срочно замыть…

— Горячая вода есть, мыло тоже…

Егоркину повели в умывальник. Помогли снять платье, выстирали подол. Галя стояла как обреченная, кусала губы, крепилась, душили подступающие рыдания. Пришлось надеть платье с мокрым подолом. Валя Сорокина повела Галю на свою сторону стола, успокаивала громко:

— Высохнет — следа не останется… Я думала, она на тебя подливку из гуляша выплеснет. А вино — ерунда!

— Ты хочешь сказать, Ася нарочно ее вином облила? — сердито спросила Жанна Максимовна.

— То, что она с вами не советовалась, это я точно знаю, — усмехнулась Валя.

— Ну ты и стерва! — сжимая зубы, вскочила Ася. Она еще хотела что-то крикнуть, но Валя опередила.

— Если я стерва, то кто же ты? В русском языке для тебя слова пока не придумали…

— Валя, не надо! — схватила Сорокину за руку Галя.

Девчата загалдели разом, утихомиривая. Жанна Максимовна усадила на стул Деркач.

Вечера примирения не получилось. Посидели еще с полчаса и разбежались.

VI

После праздников сидели в кабинете, гадали, почему концерт, посвященный Дню милиции, отменили. Всем его хотелось посмотреть. В нем всегда лучшие артисты выступают. Почему отменили, никто не знал.

— Сорокина, на ковер! — позвонила Люба, секретарша. Она редко по телефону вызывала, обычно заглядывала в кабинет. Двери рядом.

Вернулась Валя быстро, вошла мрачная и, не дойдя до стола, всхлипнула. Галя не видела никогда, чтобы она плакала. Успокоившись немного, Сорокина сказала, что начальница предложила ей написать заявление на расчет. Мол, она портит атмосферу в жэке, и потребовала, чтобы сегодня же заявление было у нее на столе.

— А ты что?

— Говорю, я восемь лет работаю в жэке за служебную квартиру, два года осталось… закреплю и часа лишнего здесь не проведу…

— А она?

— Говорит, по статье вылечу.