Лагерная учительница

— Это точно, теперь выговор за выговором посыпятся. Три выговора за полгода — и до свидания! Ни один суд не восстановит…

— Пусть попробует, я председатель профкома.

— Переизберут.

— Пробовали в прошлом году, да что-то никто из вас не кинулся в профсоюзные деятели. Опять меня заставили…

— Найдут на этот раз.

— Это Асюля все, — снова всхлипнула Валя. — Я знаю, она заявила Жанке: или я, или она! Жанка у нее в руках… Все ведь знают, как она в Москву попала… и сынок…

— Девочки, сколько мы терпеть будем! — воскликнула Галя. — Что мы — твари бессловесные? Давайте письмо напишем Хомутову, и все подпишемся… Лида одна из-за простой ссоры написала, и то Деркач полгода шелковая ходила. А если все подпишемся… — но ей договорить не дали.

Ворвалась Люба, закричала:

— Включите радио!

Включили: лилась тихая печальная музыка.

— Ну и что? — Смотрели встревоженно на возбужденную Любу.

— Брежнев умер…

— Брось!

— Сейчас сообщать будут.

— Так вот почему вчера концерт отменили! — догадалась Лида.

— Ну да… Я утром слушаю радио: музыка и музыка, вот такая, слушать грустно…

Девчата забыли о Вале, о Галином предложении.

— Кто ж теперь будет?

— Скажут — нам не выбирать… Во «Времени» и передадут, и покажут…

— Как жалко, сегодня до девяти работаем! Пока доберешься домой…

— Смоемся пораньше, — заявила Валя Сорокина. Она тоже забыла о своих слезах, но Лида напомнила ей, засмеялась.

— Первый выговор, считай, обеспечен.

— Девочки, а вы ко мне зайдите… У меня посмотрите, я же рядом живу, — предложила Галя.

VII

Пришли только двое: Валя Сорокина и Лида. Егоркин сидел у телевизора. Показывали Колонный зал, Леонида Ильича в гробу, многочисленные венки, цветы, множество наград на красных подушечках, родственников в трауре и бесконечный людской поток мимо гроба. Девчата разделись и тихонько уселись на диван. Иван поставил чайник. Вернулся в комнату, когда начали передавать о состоявшемся внеочередном пленуме ЦК КПСС. Наверное, в это мгновение вся страна замерла у телеэкранов. Кто станет во главе государства? Ни в одной стране мира судьба народа, судьба государства не зависит так от того, кто стоит во главе ее, как в России! Во все века вожжи здесь были в руках одного человека. Он или вздергивал Россию на дыбы, или бросал вожжи, дремал на облучке, слушал приятный шепоток льстецов: мчимся, мол, вперед во весь опор — колеса поскрипывают, крутятся, значит, верно, мчимся. Не знаю, как все, но тот, кто честно жил, кто хотел добра своей стране, вздохнул радостно, услышав имя нового главы государства. Вздохнул с надеждой: может, он шевельнет вожжами, взмахнет кнутом.

— Председатель КГБ должен знать, что в стране творится, — сказала Валя Сорокина.

— Должен, — вздохнул Иван.

— Может, хоть чуть-чуть порядок наведет, а то жить стало неприятно, — проговорила Валя. — И что мне делать? — горько вздохнула она. — Сама не уйду, выгонит… Это точно!

— А что случилось?

— Ты ему не рассказывала? — взглянула Валя на Егоркину.

— Я ему не все рассказываю… Он всегда возмущается! Боюсь, как бы порядок у нас наводить не пошел, — засмеялась Галя.

— Давайте колитесь, раз начали, — пошутил Иван. — Возмущаться не буду, молчу, но, может, что посоветую.

Девчата рассказали ему все о Жанне Максимовне, о Деркач: и как она стала главным инженером, и как нужным людям ремонтирует квартиру за государственный счет, меняет сантехнику. Галя про кофточки рассказала, про колготки, которые недавно предлагала Ася, про отчеты.

— Почему вы терпите? — воскликнул возмущенный Егоркин.

— А что ты предлагаешь? — спросила Галя. — Деркач вызвала меня и говорит: надо заменить линолеум в такой-то квартире, а в этой плиту…

— А ты?

— Она начальник…

— Узнают, отвечать тебе, а не ей… Начальству надо сообщить, и немедленно…

— А что сообщать? — спросила Валя.

— Как что? Все то, что мне рассказали про главного инженера. Напишите, если пойти сказать боитесь!

— Я им говорила.

— Давайте, сейчас набросаем, а я дома перепишу, — загорелась Валя.

Достали бумагу, стали записывать.

— Надо непременно написать, почему Жанка сделала ее главным инженером. Про сынка ее, — предлагала Сорокина.

— Нет, никаких слухов, только факты, только то, что вы подтвердить можете: скандалы, нужные люди, отчеты — только это, — остановил Иван. — Точные факты: фамилии, номера квартир, даты. Иначе вас зажмут, клеветниками сделают, если хоть один факт не подтвердится.

Девчата вспоминали факты, он записывал.

На другой день Валя принесла готовое письмо в жэк. Техники подписались все, оба бухгалтера и паспортистка. Экономист и секретарь Люба отказались.

— Девочки, я боюсь! — говорила испуганно Люба. — Они меня съедят… Я с вами, но я боюсь! Девочки, не приставайте…

А экономист прочитала и спросила насмешливо:

— Ну и что Хомутов, по-вашему, сделает? Вы же знаете про его отношения с Жанной…

— Это уж его дело.

— Прочитает да в корзину выбросит…

— Пусть выбрасывает. Копия у нас есть, напишем в газету, в ЦК пошлем…

— А оттуда опять Хомутову… Нет, вы как хотите, а я не верю, не буду подписывать. Пустая затея!

Глава вторая

I

Борис не один раз говорил им раньше: