Лакей и я

Лукас стиснул стакан с такой силой, что тот треснул. Если они с сэром Реджинальдом немедленно не расстануться, следующим пострадавшим предметом станет шея рыцаря.

— Совсем наоборот. — Теперь Лукас произносил слова отчетливо, словно забивал гвозди. — Я всегда был уверен, что закон принесет много пользы стране, и только теперь начинаю понимать, что он учитывает только интересы нашего класса. Но вопрос в том, достоин ли наш класс этого.

Лукас встал, одним глотком осушил пострадавший стакан, когда со стуком поставил его на стол, тот развалился.

— Будьте здоровы, сэр Реджинальд.

Рыцарь проводил его взглядом до двери, забыв закрыть рот, и вдруг спохватился:

— Подождите! А как же мое канцлерство?

Лукас, не замедляя шага, обратился к лакею, не обращая на Реджинальда ни малейшего внимания:

— Всего вам доброго, Джеймс, и спасибо за работу. Пожалуйста, передайте лорду Клейтону, что я должен ему стакан.

— С радостью, милорд, — вежливо улыбнулся и поклонился Джеймс.

За несколько шагов, что прошел по коридору, Лукас произнес столько весьма замысловатых ругательств, что покраснел бы даже старый морской волк, услышав их. Что было там, в гостиной? Его охватило сильнейшее негодование, скорее даже омерзение. Он испытывал отвращение к сэру Реджинальду и надменным ослам вроде него, которые считают себя столпами общества и ведут себя так, будто они небожители. Но больше всего Лукас злился на себя, поскольку знал: то, что сказал рыцарь о поддержке закона ради брата, — чистая правда. Фрэнсис и здесь оказалась права: аристократы — своекорыстные задницы, и он один из них.

Глава 25

Незаметно спуститься по лестнице для слуг — дело непростое. Найти конкретного слугу и поговорить с ним так, чтобы никто не заметил, — задача и вовсе невыполнимая, но Фрэнсис была полна решимости. Если мать обнаружит ее здесь, то запрет в спальне до самой свадьбы, но ей непременно нужно было увидеться с Лукасом, так что пришлось рискнуть. Правда, Фрэнсис еще не придумала, что именно скажет ему, но была уверена, что надо сказать правду: он должен знать, что она намерена сделать.

Она не меньше четверти часа пряталась под лестницей для слуг, прежде чем заметила Лукаса: хмурого, явно не в настроении. Фрэнсис шепотом окликнула его и, оглядевшись по сторонам, он прищурился:

— Фрэнсис? Что ты здесь делаешь?

Убедившись, что рядом никого нет, он тоже нырнул под лестницу.

— Ты как? Надеюсь, матушка не устроила тебе порку?

— Нет, но лучше уж порка, чем ее слезы.

Лукас поморщился.

— Мне очень жаль, прости…

Фрэнсис судорожно вздохнула и тихо проговорила:

— Мне нужно кое-что тебе сказать, и, боюсь, у нас очень мало времени.

Он взял обе ее ладони и поднес к губам. Тепло его дыхания и сила рук придали ей сил, но в то же время сделали то, что она собиралась сказать, еще труднее.

Ох, как все непросто! Сейчас, когда она стояла перед ним, полной грудью вдыхая аромат его одеколона и запах чистого мужского тела, ей хотелось только одного: броситься ему в объятия и упросить увезти далеко-далеко, подальше от той ужасной участи, что ей уготована.

— Ты что-то хотела сказать, — напомнил Лукас и сжал ее пальцы.

— Да-да, сейчас… только поцелуй меня сначала… — выдавила она с усилием.

Его зеленые глаза расширились, превратившись в темные лесные озера, и, продолжая держать ее за руки, он решительно отступил на шаг.

— Нет!

Фрэнсис высвободила руки и грустно усмехнулась:

— Оскорблять меня было совсем не обязательно.

Лукас поспешил объясниться:

— Дело не в том, что я не хочу! Поверь мне, Фрэнсис, это совсем не так. Все дело в том, что, когда я поддался этому дьявольскому искушению в прошлый раз, это закончилось очень плохо.

— Да, я помню.

Фрэнсис понимала, почему он отказался ее поцеловать, но и смириться с этим не могла: ведь это был бы их последний поцелуй.

Она отвела взгляд, а Лукас потер кулаком лоб и спросил:

— Так что ты хотела мне сказать?

Фрэнсис глубоко вздохнула и прижала ладонь к животу, словно это простое движение могло успокоить разбушевавшиеся нервы.

— Родители собираются объявить о моей помолвке с сэром Реджинальдом, как только приедет отец.

— Что? — Известие потрясло Лукаса до глубины естества. — Что это значит?

— Мама, пока неофициально, приняла предложение сэра Реджинальда. Теперь мы ждем приезда папы, чтобы помолвка состоялась по всей форме.

Глаза Лукаса метались, и с той же быстротой метались мысли.

— Когда приедет твой отец?

— Завтра.

— Ты намерена выйти за сэра Реджинальда… — произнес Лукас, но это был не вопрос — скорее мысль вслух.

Фрэнсис проглотила ком в горле и кивнула.

— Да, у меня нет выбора.

Лукас уставился на нее и почесал затылок.

— Ты хочешь за него замуж?

Фрэнсис отвернулась и прикусила губу.

— Ты не понимаешь! Оказалось, что у меня нет приданого. Никакого. У сестры тоже. Отец проиграл все.

— Неужели все?

— Абсолютно, — кивнула Фрэнсис, не в силах посмотреть на него от стыда.

— А сэр Реджинальд согласен взять тебя без приданого? — процедил Лукас.

Фрэнсис снова кивнула.

— Да, а еще вроде бы пообещал некоторую сумму, чтобы покрыть долги.

Лукас грязно выругался.

— Иными словами, они тебя продали!