Лакомый кусочек

Она сняла корж с подоконника, потрогала бок, чтобы понять, достаточно ли он остыл, а затем принялась действовать. Орудуя двумя вилками, она разделила его пополам по горизонтали. Одну половинку положила плоской стороной на блюдо, выскребла часть бисквита, вылепила из него голову и приложила сверху к оставшемуся куску, сдавив его с боков, – получилось туловище с талией. Вторую половинку коржа разрезала на полоски – бисквитные руки и ноги. Воздушный бисквит был очень податлив, лепить из него было легко. С помощью белого крема она приладила голову, ноги и руки к туловищу, а затем покрыла остатками крема получившуюся фигуру. Местами фигура получилась неровная, а на белую кожу налипли какие-то крошки, но ничего страшного, и так сойдет. На всякий случай она закрепила ноги и ступни зубочистками.

Перед ней на блюде лежало голое белое тело. Выглядело оно, такое мягкое, сладкое и безликое, немного непристойно. И она принялась его одевать, наполнив кондитерский шприц розовым кремом. Для начала она нарисовала на теле розовые трусики-бикини. Но этого было явно недостаточно. Она провела розовую кремовую полоску на бисквитной груди. Теперь это был обычный раздельный купальник. Но все равно еще не совсем то, чего бы ей хотелось. Она продолжала колдовать над нарядом, добавляя детали сверху и снизу, пока у нее не получилось нечто вроде платья. В творческом порыве она даже добавила рюшки на вырезе платья сверху и рюшки по нижнему краю. Потом нарисовала улыбающийся пухлогубый розовый рот и в тон ему розовые туфли. Напоследок пририсовала по пять крошечных розовых ноготков на обеих бесформенных руках.

Бисквитная женщина выглядела странно: с губами, но без волос и глаз. Мэриен промыла шприц и наполнила его шоколадным кремом. Она нарисовала на лице нос и два больших глаза, к каждому из которых присовокупила ресницы и брови. Для контраста она провела коричневую линию, отделяющую одну ногу от другой, а потом такие же линии, чтобы отделить руки от туловища. Работа над волосами отняла больше времени. Пришлось делать изощренные шоколадные завитки и кудельки на лбу и на макушке, пускать волнистые пряди по плечам.

Глаза все еще оставались пустыми. Мэриен решила сделать их зелеными – другими возможными вариантами были красный и желтый, больше никаких цветов у нее не имелось, и, вооружившись зубочисткой, она изобразила зеленым пищевым красителем две радужные оболочки. Теперь у нее остались только кондитерские украшения в виде серебристых полушарий. Она использовала два таких – для белков глаз. Из оставшихся выложила цветочные узоры на розовом платье и несколько полушарий вставила в волосы. Теперь бисквитная женщина стала похожа на антикварную фарфоровую статуэтку. И Мэриен даже пожалела, что не купила свечки для торта. Но куда же их вставить? Для них просто не осталось места. Образ был завершен.

Ее творение лежало, устремив на нее кукольное лицо, абсолютно бесстрастное, ну разве что с серебристым блеском интеллекта в зеленых глазах. Мэриен работала над ней почти с радостью, но теперь, когда работа была закончена, она задумалась. Сколько же усилий потребовала эта дама, но что теперь будет с ней самой?

– Выглядишь ты очень вкусно! – обратилась она к бисквитной женщине. – Очень аппетитно. И я знаю, что с тобой будет. Вот что тебя ожидает, оттого что ты съедобная!

При мысли о пище ее желудок сжался. Мэриен стало немного жаль свое творение, но теперь она была бессильна что-либо предпринять. Судьба бисквитной женщины была предрешена. На лестнице уже послышались шаги Питера.

На мгновение Мэриен представила себе, какой грандиозной дурой, какой инфантильной и жалкой она может показаться со стороны любому разумному наблюдателю. И что за игру она затеяла? Но дело не в этом, нервно убеждала она себя, заправляя выбившуюся прядь. Хотя, если Питер сочтет ее выходку дурацкой, она ему поверит, она смиренно примет его версию самой себя, он посмеется над ней, и они сядут и спокойно выпьют по чашке чаю.

Она невесело улыбнулась Питеру, когда тот вошел в прихожую. Выражение его лица: взгляд исподлобья, челюсть выпячена – говорило, что он все еще злится. И одет он был в соответствии со своим злобным настроением: шитый на заказ строгий костюм, в котором он казался недоступным, и галстук – с яркими «огурцами» на мрачноватом коричневом фоне.

– Ну, и что это все такое… – начал он.

– Питер, пройди в гостиную и присядь. Я тебе приготовила сюрприз. Потом мы сможем поговорить, если захочешь. – И она опять ему улыбнулась.