Лакомый кусочек

Они шли по залу азиатского искусства. Тут было выставлено множество бледных ваз и покрытых лаком и глазурью блюд. Мэриен смотрела на гигантский настенный ковер, испещренный маленькими золотыми изображениями богов и богинь, замерших вокруг исполинской фигуры в центре: тучного Будды, улыбающегося, точно миссис Боге́, которая своей божественной волей управляла, безмятежно и непостижимо, бесчисленной армией крошечных домохозяек.

Правда, Мэриен всегда радовалась, когда Дункан звонил ей и уже привычным голосом, взволнованным и удрученным, просил с ним встретиться. Для этих неотложных встреч они выбирали самые экзотические места: заснеженные парки, художественные галереи, случайный бар (но никогда не в «Парк-плазе»), где они могли обниматься как бы невзначай, тайно, холодно и где плотная зимняя одежда могла бы погасить внезапную страсть.

В то утро он позвонил ей в офис и предложил, а вернее, потребовал, сходить с ним в музей:

– Я хочу в музей! – заявил он безапелляционно.

Мэриен сбежала с работы пораньше, сославшись на запись к стоматологу. Но это не имело уже никакого значения: все равно через неделю она увольнялась, и ее сменщица уже проходила практику.

Музей был удачным местом для свидания: Питер туда никогда не ходил. Ее ужасала одна только мысль, что Дункан и Питер могут случайно столкнуться. Ужас был иррациональный, потому что, во-первых, убеждала она себя, нет причин, почему Питера такая встреча могла бы расстроить: его это никак не затрагивало, тут не могло возникнуть никакого соперничества, ни какого-либо другого столь же дурацкого чувства, а во-вторых, даже если бы они встретились, она всегда могла бы сказать, что Дункан – ее старинный приятель по колледжу, или придумать что-то подобное. Ей ничего не угрожало, но что ее реально пугало, так это перспектива уничтожения, нет, не ее отношений с Питером, а одного из них, хотя кто кого уничтожит и почему, она сказать не могла, и постоянно удивлялась, как это у нее вообще могли возникнуть такие смутные предчувствия.

Тем не менее именно в силу этих предчувствий Мэриен не осмеливалась приглашать Дункана к себе. Это было слишком рискованно. Несколько раз она ходила к нему в гости, но всякий раз в квартире оказывался кто-то из его соседей, кто смотрел на нее с подозрением и нескрываемой враждебностью. Из-за этого Дункан нервничал больше обычного, и они долго там не задерживались.

– Почему я им не нравлюсь? – спросила Мэриен.

Они как раз остановились перед витриной с покрытыми искусной чеканкой доспехами китайского воина.

– Кому?

– Им. Они ведут себя так, словно я хочу тебя сожрать.

– Вообще-то, дело не в том, что ты им не нравишься. По правде говоря, они мне сказали, что ты милая девушка и почему бы мне как-нибудь не пригласить тебя к нам на ужин, чтобы узнать тебя получше. Но я им не сообщил, – добавил он, пряча улыбку, – что ты выходишь замуж. Просто они хотят к тебе присмотреться и решить, можно ли принять тебя в нашу семью. Они же стараются меня защищать. Они беспокоятся обо мне, и в этом источник их эмоциональных витаминов, они не хотят, чтобы меня совратили. По их мнению, я еще слишком молод.

– Но почему они воспринимают меня как угрозу? От чего они тебя защищают?

– Ну, видишь ли, ты не учишься в аспирантуре факультета английской литературы. И ты девушка.

– А они что, раньше никогда не видели девушек? – негодующе воскликнула она.

Дункан задумался над ее словами.

– Это вряд ли. Сомневаюсь. Сам не знаю, мы же вообще мало что знаем про своих родителей. Нам кажется, что они пребывают где-то в мире первозданной невинности. У меня такое впечатление, что Тревор свято верит в принцип средневекового целомудрия, в духе Эдмунда Спенсера. Что же до Фиша, то, думаю, он считает, что теоретически об этом вполне можно рассуждать, и он только об этом и говорит, и ты бы послушала, что он пишет в своей семестровой статье на эту тему – там все сплошь про секс, но он уверен, что надо терпеливо ждать, пока не найдешь свою настоящую половинку, и вот тогда это будет как удар током. Подозреваю, он эти идеи почерпнул из «Нашего волшебного вечера»[12] или вычитал у Д.Г. Лоуренса или где-то еще. Он ждет уже целую вечность, ему ведь уже скоро тридцатник!

Мэриен невольно посочувствовала Фишу и принялась мысленно составлять список знакомых ей стареющих дев, кто мог бы стать ему подходящей парой. Милли? Люси?

Они двинулись дальше и, свернув за угол, оказались в новом зале, заставленном стеклянными витринами с экспонатами. И теперь Мэриен окончательно заблудилась. После лабиринтов коридоров, одинаковых просторных залов и бесконечных поворотов она перестала ориентироваться в пространстве. В этой части Музея было совершенно безлюдно.

– Ты не знаешь, где мы? – встревоженно спросила она.

– Знаю, – ответил он. – Мы почти пришли.

Они миновали еще одну арку. В отличие от многолюдных изобилующих золотом азиатских залов, которые остались у них за спиной, этот был серый и пустынный. Судя по настенным росписям, они попали в зал Древнего Египта.