Лампада глинская. Старчество в современном мире

Неусыпным молитвенником был и архимандрит Герман († 1890). Он всегда стоял бодро «на страже молитвенной и дома, и на пути, и в келлии, и в вагоне железной дороги, вычитывая все положенные молитвословия, и так подвизался до старости маститой, до полного истощения сил телесных, не давал себе отдыха и покоя: молился, служил, пел Богу хвалебные песни неустанно и прямо из храма Божия слёг на одр смертный». И Господь помогал ему, укреплял его. Необычайная энергия и сила воли действовали в его ослабевшем старческом организме, чудотворно обновляя его юностью неземной. Кто видел его в последние месяцы и дни его жизни, невольно убеждался, что это был человек благодатный» (396).

У подвижника Евфимия († 1866) постоянным пребыванием были лишь два места: «Храм Божий — место всегдашнего общественного песнопения и молитвословия, и келлия — место уединённых подвигов и молитвы». Келья у него была так обставлена, что напоминала собой пещеру в уединённых каменистых скалах, что свидетельствовало об общности его устремлений с великими столпами иночества (293).

Глинские иноки своим примером и словом учили молиться и других.

Иеромонах Феодосий († 1850), совершив вечернее правило, призывал к себе жившего рядом с его кельей послушника и понуждал «его по чёткам громко и не спеша произносить молитву Иисусову. Послушнику сперва очень страшно было творить молитву под наблюдением старца, но последний ободрил его. Он сказал, что страх происходит от врага спасения, более всего ненавидящего творение молитвы Иисусовой. Страх прошёл, уступив место умильно-покаянному чувству» (163).

Также старец Архипп († 1896) наставлял всегда помнить Бога, чаще молиться Ему и «ходить в храм Божий» (457).

Игумен Евстратий († l855), внимательно наблюдая за духовным состоянием послушников и новоначальных иноков, «учил их непрестанно возделывать ниву своего собственного сердца молитвой». Встречаясь с ними, он непременно спрашивал, «творят ли они Иисусову молитву, особенно, когда ничем не заняты, идут дорогой и т. п.» (135)... Горит на могиле старца лампадочка, как ночью звёздочка, и напоминает о молитвеннике, «который, живя на земле, подобно звёздочке, горел любовью к Богу. Светом своим лампадка возбуждает братию молиться о почившем подвижнике и самим, подобно ему, желать в небесах получить «звёздочку»»(481).

Надеющиеся на Бога

С молитвой неразрывно соединяется надежда на Бога.

Духовник обители иеромонах Порфирий (середина XIX), при любых невзгодах «был бодр духом, полон жизнерадостности и ясен. Все заботы и печали старец возлагал на Бога, поэтому всегда имел душевный мир, сердечную простоту, кротость и незлобие. И в сердца всех обращающихся к нему умел он вселить эту бодрость духа и надежду на Бога» (129).

Никто и никогда не видел унывающим или недовольным монаха Иакинфа († после 1961); «наоборот, его бодрость, живая вера в жизнь будущую и стремление к этой жизни передавались окружающим. В общениии с ним так чувствовалась эта вечная жизнь, мир иной, что самые тяжёлые скорби казались незначительными, страсти умирялись, и человек невольно начинал смотреть на земную жизнь лишь как на приготовление к вечности» (691).

Никогда не терял надежды на милость Божию старец Архипп. В скорбях он «не скорбел и, обижаемый, не жаловался, всё принимая, как посланное от Бога ради очищения грехов наших и ради спасения» (440).

Не видели никогда и схимонаха Лаврентия († 1881) «печальным, гневным или недовольным — внутренний благодатный мир спокойной совести невольно отражался в сияющем святой простотой и благолепием лице его» (362).

С младенческой чистотой и сердечной простотой

Отличительным СВОЙСТВОМ ГЛИНСКИХ иноков была чистота и простота. Этим особенно выделился монах Феодот († l859), о котором Патерик свидетельствует так: «Отличительной чертой старца была младенческая чистота» (191). Для мира он был подобен младенцу, для Бога — совершен душой. На вопрос братии, как он говеет, старец отвечал: «Я говею и завтракаю, говею и завтракаю; а тогда раз не позавтракаю — пойду приобщусь; вот и отговелся» (192). Подобного рода ответ свидетельствует, что старец пришёл в состояние высочайшей простоты — первоначальное незлобие естества, в редко достигаемое совершенство (192).

«Простосердечный и кроткий» был иеросхимонах Антоний († l842). Свой иноческий подвиг старец проходил «в келейном уединении, соблюдая безмолвие» (146).

Об игумене Иоанникии (впоследствии схиархимандрит Илиодор, († l879) рассказывается, что он имел такую открытую сердечную любвеобильную простоту, что этим превосходным стяжанием так крепко привязал к себе иноков, «что они обращались к нему с таким доверием, с каким обращаются дети к нежной матери, и от любви к нему готовы были исполнять все его пожелания» (537).

Ровные в общении

Глинские иноки не забывали видеть в каждом человеке образ Божий и соответственно относиться к нему.