Лантерн. Русские сны и французские тайны тихой деревни

Пять замков, занимавших в те далекие времена стратегически важные позиции, дугой охватывали Каркассон: Пейрепертюз, Керибюс, Пилоран, Агилар и Терм. Эти замки носили общее романтическое название «Пять сыновей Каркассона». Самое сильное впечатление на современного путешественника производят два из них: Пейрепертюз и Керибюс. Они возведены в таких труднодоступных местах, что остается лишь восхищаться самоотверженностью и мастерством их строителей. К тому же эти два замка сохранились лучше других. Из них открываются ошеломляющие виды на окружающие горы, а в хорошую погоду даже на Средиземноморское побережье и город Перпиньян.

Приграничные замки, так же как Каркассон, потеряли военное значение и начали приходить в упадок после подписания в 1659 году Пиренейского мирного договора, по которому граница между Францией и Испанией была отодвинута в Пиренеи.

От автомобильной стоянки к развалинам замка Никите предстояло подниматься пешком по крутой каменной тропе с почти полностью развалившимися ступеньками.

– Надо быть очень осторожным на подъеме. Лучше держаться за канаты, которыми огорожена тропа и лестницы наверху, – внушала ему накануне Изабель, как будто предчувствуя, что ехать Никите предстоит в одиночку. – Вне зависимости от погоды там всегда очень сильный ветер. Местами он просто сбивает с ног – это правда опасно!

Принимая все меры предосторожности, которые не роняли его мужского достоинства, Никита медленно преодолевал подъем. Вместе с остальными туристами он периодически останавливался. Не только для того, чтобы отдышаться – масштаб окружающей панорамы требовал осмысления.

Только попав, наконец, на территорию замка, Никита смог оценить архитектурное чудо, о котором рассказывал его прекрасный гид.

Шато-де-Керибюс стоял на крошечном скальном пятачке, на высоте более семисот метров над уровнем моря. Чтобы выиграть дополнительную площадь, средневековые строители расположили помещения и внутренние дворики замка террасами. Благодаря этому, в таких стесненных условиях им удалось найти место даже для маленькой часовни Сен-Луи-де-Керибюс, свод которой поддерживался единственной центральной колонной.

Облазив все хоть мало-мальски доступные закоулки и сделав массу фотографий, Никита надолго припал к окну, из которого открывался особенно завораживающий вид. Ему казалось, что он смотрит на землю из иллюминатора космического корабля, так бесконечно много воздуха и пространства открывалось перед ним. В голубой дымке был виден Перпиньян, находившийся от замка на расстоянии около тридцати километров. Ему хотелось надышаться этим простором на всю оставшуюся жизнь. Или хотя бы очистить сердце от горечи.

По тому, как вдруг начал меняться цвет неба, Никита понял, что с тыла надвигается что-то страшное. Он отлепился от волшебного окна и увидел, что к Керибюсу вплотную подобрался дождь. Половину неба затянули черные тучи, горы под ними постепенно погружались во мрак. Никита торопливо шел вниз, к машине, когда далекую скалу, на которой отчетливо просматривался другой приграничный замок, Шато-де-Пейрепертюз, накрыло ливнем – на его глазах развалины крепости исчезли из виду.

Последние сто метров он бежал к машине под дождем.

Захлопнув дверцу, Никита отдышался и с чувством сказал:

– Спасибо, Изабель! Если бы не ты, я бы никогда сюда не приехал. И много бы потерял. Но вчерашнего позора я тебе все равно не прощу!

Через листочки из клетчатого блокнота он все еще ее чувствовал. Вчерашние рассказы всплывали в его памяти один за другим, как подстрочник к бесподобным живым иллюстрациям.

Пришло время для сэндвичей Патриции.

Свежий ветер Корбьер и второй завтрак вернули Никите способность к самоиронии:

– Современная версия «Тысячи и одной ночи». Лукавая Шахерезада изложила все сказки на трех листочках бумаги и бесследно исчезла. Кое-кто остался в дураках, нечего было лезть в падишахи.

Грозовые тучи унеслись куда-то в сторону так же быстро, как появились. Дождь утих.

Никита сверился с маршрутом и расписанием – он слегка отставал от графика, следовало поднажать.

Следующие пункты письменных указаний звучали так: