Лара. Нерассказанная история любви, вдохновившая на создание «Доктора Живаго»

В то время как официальное издание романа шествовало по странам и континентам, Пастернак даже не представлял, что его книга также ведет полную драматизма тайную жизнь, достойную сюжета шпионского триллера. В начале января русскоязычная рукопись «Доктора Живаго» прибыла в штаб-квартиру ЦРУ в Вашингтоне в виде двух бобин микропленки. Британская разведка снабдила американских коллег копией романа. В докладной записке Фрэнку Уизнеру,[451] который руководил секретными операциями ЦРУ, глава «советского» подразделения управления аттестовал книгу как «самое еретическое литературное произведение советского автора, написанное после смерти Сталина».

ЦРУ загорелось идеей выпустить русское издание романа в рамках своей международной кампании по распространению произведений, способных противодействовать коммунистической идеологии. «Доктор Живаго» подходил для этой цели идеально; отчасти из-за запрета, наложенного на «Живаго» в Советском Союзе, отчасти потому, что слухи о номинации поэта на Нобелевскую премию, давно циркулировавшие на Западе, усилились после итальянской публикации романа.

В рамках одной из инициатив холодной войны американские и британские спецслужбы договорились, что «Доктора Живаго» следует опубликовать по-русски, но британцы потребовали, чтобы это было сделано в США. ЦРУ предположило, что от русскоязычного издания, выпущенного в Соединенных Штатах, в Советском Союзе с большей легкостью отмахнутся как от пропаганды. И тогда было решено, что публикация в маленькой европейской стране будет выглядеть более правдоподобно.

Участие ЦРУ в выпуске русскоязычного издания должно было привлечь к книге внимание всей мировой общественности. Но во внутренней служебной записке, написанной вскоре после выхода романа в Италии, сотрудники ЦРУ рекомендовали рассматривать его как претендента на мировую славу и почести, такие, например, как Нобелевская премия. Роль ЦРУ в операциях с участием «Доктора Живаго» была поддержана на высшем правительственном уровне. Эйзенхауэровская администрация Белого дома[452] передала ЦРУ эксклюзивный контроль над «эксплуатацией» романа. Американцы опасались, что, если русские узнают руку «кукловода», это может иметь катастрофические последствия для Пастернака и его семьи. В ЦРУ поступил приказ «сверху»: продвигать книгу «как литературу, а не пропаганду «холодной войны». Однако книги становятся оружием. Если литературное произведение было запрещено в СССР за вызов, брошенный «советской реальности», то агентство хотело гарантировать, что это произведение окажется в руках советских граждан.

В 1956 году ЦРУ профинансировало создание в Нью-Йорке издательского дома Bedford Publishing Company. Его заявленной целью были переводы западных литературных произведений и публикация их на русском языке. Айзек Пэтч, первый глава Bedford Publishing, говорил о своей тайной работе: «Советская публика,[453] которая подвергалась воздействию пресной пропаганды, изголодалась по западным книгам. Мы надеялись с помощью своей книжной программы заполнить вакуум и открыть дверь свежему воздуху свободы и либерализма». Среди книг,[454] которые издательство переводило и распространяло, были «Портрет художника в юности» Джеймса Джойса, «Пнин» Набокова и «Скотный двор» Оруэлла. ЦРУ даже планировало набрать русский текст в Соединенных Штатах, используя необычный кириллический шрифт, американское происхождение которого было бы невозможно отследить. На титульной странице было предложение поставить штамп Гослитиздата. Главой этого издательского проекта был назначен американский издатель Феликс Морроу.[455] Он работал с нью-йоркскими печатниками Rausen Brothers, специализировавшимися на русскоязычных текстах.