Ларин Петр и фабрика волшебства

— Нет-нет, сиди. Думай о голубом небе, тёплом летнем дне, белых облаках, журчащей воде, зелёной траве, цветах. Думаешь? А теперь представь, что ты стоишь на поляне, которая залита ярким солнечным светом. Представила?

— Да, — ответила Туманова.

— Тогда вообрази, что тепло солнечных лучей согревает тебя. Представила?

— Да.

— Тебе лучше?

— Да, немного.

— Ну вот видишь!

Ребята как зачарованные смотрели на свою учительницу. Постепенно на щеках Тумановой заиграл румянец, губы стали красными, а глаза заблестели.

— Всё, — Светлана Катионовна отошла на два шага.

Ларин подошёл к ней и произнёс:

— Светлана Катионовна, знаете, почему У Тумановой кончилась энергия?

Но договорить не успел. Лицо учительницы стало белым как мел, глаза закатились. И если бы Ларин не пришёл на помощь, она наверняка упала бы.

— Ребята, сюда!

Ребята усадили Светлану Катионов-ну. Лёвка Морозов бросился в коридор и помчался за врачом. Пришла медсестра, принялась щупать пульс. Ребята дали любимой учительнице воды. Та сидела с отсутствующим лицом, руки у неё дрожали, бледность не проходила.

— Всё хорошо… — шептала она. — Я, наверное, немного не рассчитала, слишком много отдала энергии.

У Светланы Катионовны почти не прощупывался пульс. Медсестра попросила детей покинуть кабинет. Она сама вызвала «скорую». Дети стояли под дверью. Прибежал завуч Егор Вячеславович, затем пришла директриса.

— Что на сей раз стряслось? — строго спросила она у завуча.

— Светлане Катионовне стало плохо. С чем это связано, непонятно.

— Может, её дети довели? — директриса скользнула взглядом по детским лицам.

— Мы уже вызвали «скорую», — пояснил завуч.

— Это правильно.

Она даже не стала заходить в кабинет и удалилась к себе.

«Скорая помощь» с включенной мигалкой подъехала к крыльцу, и дети видели из окон классных комнат, как учительницу понесли на носилках к машине и «скорая помощь», полыхая вспышками мертвенно-синего цвета, умчалась в сторону Санкт-Петербурга.

«Это я во всём виновата, — подумала Софья. — Она отдала мне всю свою энергию и ослабела».

Ученики загрустили. Утешало только то, что Светлана Катионовна, в отличие от Земфиры или Ильи Даниловича, не исчезла таинственным образом, а её просто увезли в больницу.

Наталья Ивановна в это время складывала вещи. Она аккуратно упаковывала книги из огромной библиотеки Ильи Даниловича, его личные вещи, одежду. Захар, как мог, помогал ей: перевязывал пачки книг и составлял к одной стене.

Наталья Ивановна быстро уставала. Время от времени она присаживалась на маленький диванчик, сжимая мокрый от слёз платок. Не могла поверить, что человека, с которым столько лет они прожили вместе, больше нет.

Вошёл Егор Вячеславович. Захар поднялся, подал завучу руку для приветствия.

— Ну как она? — спросил завуч.

— Плохо, — ответил Захар, — места себе не находит. Никак привыкнуть не может, что Ильи Даниловича нет. Надо что-то делать. «Вы же волшебники, а не я», — говорил взгляд садовника.

Завучу оставалось лишь качать головой:

— Если бы я знал, что предпринять, Захар, я бы давно уже это сделал. Но ты же понимаешь, что если Илья Данилович не смог себя спасти, то я тоже бессилен. Хотя у меня есть некоторые соображения.

Егор Вячеславович вошёл в кабинет бывшего директора. Наталья Ивановна кивнула ему. Завуч присел рядом.

— Держитесь, Наталья Ивановна, — смог только сказать на протяжении тягостного молчания завуч.

— Да-да, спасибо, Егор Вячеславович… Вы звонили в больницу? — спросила Наталья Ивановна. — Что со Светланой Катионовной?

— Звонил. Разговаривал с главным врачом, они назначили консилиум. Случай сложный. Два профессора будут её осматривать, а пока делают анализы.

— Как всё плохо! — воскликнула жена директора.

— А кому это может понравиться? — на скулах завуча заходили желваки.

— Если вы к ней поедете, передайте от меня привет, — попросила Наталья Ивановна и, вытащив ящик письменного стола, начала складывать карандаши, авторучки и гусиные перья в картонную коробку из-под обуви.

Егор Вячеславович, не прощаясь, покинул раньше такую гостеприимную квартиру.

Ларин, Шубин и Туманова сидели втроём в полутёмной комнате.

— Ведь мы же можем для неё хоть что-нибудь сделать! — сказала Софья и посмотрела на ребят.

В сумраке комнаты она не видела их лиц, но по опущенным рукам догадалась, что настроение у ребят никуда не годится.

— Ну, что же вы такие? — Туманова сорвалась со своего места. — Она ведь для нас столько сделала, она ведь нас положительной энергией заряжала! Она меня, можно сказать, спасла!

— Я думаю, — начал Ларин. — Да если бы мы могли, мы бы с Артёмом ей все силы отдали!

— Хоть бы весточку от нас как-нибудь передать. Письмо… — мечтательно произнесла Софья.

Ларин хлопнул в ладоши:

— Ну, допустим, переносить вещи на расстояние я не умею, но ты же можешь? — он толкнул Артёма в плечо.

— Могу. Ну и что из того?

— А это запрещено, — возразила Туманова.

— А мне плевать, — ответил Шубин. — Что надо перенести?

— Вот из оранжереи букет красивых цветов прямо в палату! Она Проснулась бы утром, а на столе цветы.

— И что ты думаешь, Светлана Ка-тионовна сильно бы обрадовалась твоим цветам?