Ларин Петр и фабрика волшебства

— Конечно! — воскликнула Туманова. — Цветам все радуются.

— Мне как-то всё равно, — пожал плечами Артём.

— Ты бесчувственный чурбан, Шубин! — надменно произнесла Туманова.

— Я? — возмутился Артём.

— Вот и пошутить уже нельзя. Сейчас принесу цветок сначала в комнату. А вместе с горшком сможешь? — спросила Соня.

— Смогу, если не очень большой.

— Обыкновенный горшочек, маленький. Ты что, разве не помнишь, у меня на подоконнике алый цикламен растёт?

— Не помню, — буркнул Шубин, — я на цветы редко внимание обращаю.

— Так я побежала за цветком!

— Зачем? — сказал Шубин, глядя в голубоватый потолок. — Я могу спокойненько взять его из твоей комнаты и отправить Светлане Катионовне.

— Так давай, действуй.

— Только, пожалуйста, не отвлекайте меня. Лучше выйдите из комнаты и походите по коридору. Мне надо, чтобы была полнейшая тишина.

— Пошли, не будем ему мешать, — Туманова взяла за локоть Ларина, и они вышли в коридор.

Подошли к окну и стали смотреть на падающие на землю белые снежинки.

— Ой! — вдруг воскликнула Туманова, указывая пальцем в направлении фонаря над дорожкой.

Ларин поправил очки и прилип к оконному стеклу. А затем вначале тихо, сдерживаясь, а затем всё громче и громче начал смеяться. Захохотала и Туманова.

— Вы чего мне мешаете? — выскочил из комнаты Шубин.

— Артём, иди сюда. Вон, смотри, под фонарём.

Ларин отодвинулся в сторону. Артём приник к стеклу.

— Что-то я не понял… Это что, директриса? Директриса? — на разные лады повторил Артём и уже не смог сдержать смех.

Под фонарём стояла слепленная из снега скульптура в человеческий рост с нарисованными на лице очками, тонкими ярко-красными губами, заколкой в волосах из пакли, очень смешная и нестрашная. Фигура была невероятно похожа на Людмилу Афанасьевну.

Услышав шаги охранника, дети разбежались по комнатам.

— Кто это сделал? — спросил Шубин.

— Тебе лучше знать, кто у вас в школе лучше всех рисует и лепит.

Артём сел на кровать, продолжая вздрагивать от хохота.

— Наверняка Колыванов с Мамонтовым.

— Ох и влетит же им, — немного погрустнев, сказал Ларин.

— А чего это им влетит? Скажу, моя работа. Мне всё равно, я скоро уеду…

— А похоже как получилось! Только вот как они из школы выбрались?

— А может, это Захар?

— Ты ещё скажи, что это Егор Вячеславович или наш Сен-Сей. Кстати, ты отправил цветы?

— Не знаю, дошёл цветок или нет. Что-то в атмосфере происходит, какие-то очень сильные электрические разряды. Так что я не ручаюсь. Но я очень старался.

Уроки на завтра были сделаны, поэтому, почистив зубы, ребята легли спать, ожидая, что в комнатах или в коридорах могут появиться Илья Данилович с Земфирой или мерзкие эрдманы.

ГЛАВА 13

Новенькие. — Старая дама с девичьими косичками. — Бывают предложения, от которых тяжело отказаться. — Пришла на время, а устраивается навечно. — Клетка под чёрным платком и летучие мыши. — Энергия бывает с разными знаками. — Война объявлена — вызов принят. — Лучший способ победить — сдаться. — Страхи живут и множатся в темноте

Следующий день ученикам школы номер семь принёс много неприятностей. После завтрака было объявлено, что первого урока не будет и все должны собраться в актовом зале. Дети шушукались, переговаривались между собой.

— И зачем нас туда ведут? Может, опять проверяющие приехали? — размышлял Лёвка Морозов.

Семернёв, недовольно кривя губы, пробормотал:

— Нет, это не проверяющие. Наверное, за скульптуру нагоняй устроят.

Когда дети уселись в первых рядах, на сцене появилась директриса. Она шла, звонко цокая металлическими подковами, очки воинственно поблёскивали на кончике носа.

Дойдя до середины сцены, Людмила Афанасьевна остановилась и резко повернулась к залу.

— Здравствуйте, — громко произнесла она. — Я собрала вас здесь для того, чтобы сделать небольшое сообщение. Что за шум? Что за шорох? — она обвела взглядом детей. Стало очень тихо. — Во-первых, хочу сообщить, что Светлана Катионовна серьёзно заболела и продолжительное время её с нами не будет. Но учебный процесс, как вы понимаете, останавливаться не должен. Предмет, который преподавала Светлана Катионовна, очень важен, поэтому временно Светлану Катионовну заменит Элеонора Аркадьевна, — директриса взглянула на боковую дверь.

Что-то большое, тёмное, шелестящее, в чёрной шляпе и солнцезащитных очках медленно поплыло по проходу и остановилось рядом с директрисой. Дети чуть сдерживались от смеха: рядом с Людмилой Афанасьевной стояла огромная женщина в блестящем чёрном плаще с капюшоном абсолютно не по погоде, в дурацкой шляпе с огромными полями. Головной убор был украшен какими-то странными перьями, из-под шляпы торчали короткие косички. Новая училка была на голову выше Людмилы Афанасьевны и, как минимум, вдвое толще. В общем, огромная-преогромная. В ушах её поблёскивали серьги, а толстые пальцы украшали многочисленные перстни. Когда она распахнула свой плащ, то одежда под ней оказалась тоже блестящая.

— Ну прямо как ёлка! — сказала Туманова на ухо Ларину.

Ларин хмыкнул.

— Новогодняя…

А директриса, выждав, когда дети насмотрятся на Элеонору Аркадьевну, продолжала: