Ларин Петр и волшебное зеркало

Пётр суеверно не стал додумывать эту мысль до конца. Он не хотел верить в то, что дяди Иллариона больше нет в живых. Гораздо больше ему нравилось думать, что дядя перестал подавать ему знаки потому, что он, Пётр, был на правильном пути. Ну а если бы дядя действительно погиб, Петру оставалось бы только примкнуть к одному из экипажей морских пиявок — гномы, по крайней мере, не боялись работать руками и умели метко стрелять. Они целиком посвятили себя мести; это была армия, с которой Пётр не побоялся бы выступить против войска настоящих демонов.

Но ведь он точно знал, что никакими демонами тут и не пахнет! Железные корабли заправлялись самым обыкновенным бензином, а внутри одетых в чёрные латы кровожадных гигантов находились компактные источники электрической энергии, которые они наверняка где-то подзаряжали. И делалось это где угодно, но только не в аду…

Где-то на Островах существовала огромная база железных кораблей, и поблизости от неё наверняка возвышался блистающий роскошью дворец Её Величества Королевы-Невидимки. Невидимки? Ну нет! Конечно, на Островах всё возможно, но настоящие невидимки редко прибегают к помощи ржавой военной техники и железных роботов, вооружённых пружинными ружьями большой убойной силы. «Техника, техника, — думал Пётр, лежа на спине с закрытыми глазами. — На Островах технику считают суеверием, бабушкиными сказками. Островитяне в ней не нуждаются, им вполне хватает простенького колдовства, примитивной ремесленной магии. И так, если верить капитану Раймонду, здесь повсюду, от Северных Скал до Южного Архипелага. Острова хорошо освоены и густо заселены, и никто на Островах не знает, откуда приходят и куда уходят железные корабли. Обычно они передвигаются по ночам, скрывшись за пеленой тумана, чтобы никто не мог их выследить, узнать их курс и отыскать их базу… И при этом на всех морских картах можно видеть огромное белое пятно — Мёртвый Материк, к берегам которого уже тысячу лет не приставал ни один корабль. Те, кто пытался разведать эти неизвестные берега, не возвращались… Почему? Кто населяет Мёртвый Материк — драконы, чудовища, какие-нибудь вурдалаки или железноголовые?»

Пётр не заметил, как уснул. Спал он беспокойно — не столько спал, сколько дремал вполглаза. Сквозь сон до него доносился хриплый голос капитана Раймонда, немелодично, но с большим чувством выводивший слова полюбившейся песни:

Все вымпелы вьются и цепи гремят,
Наверх якоря подыма-а-ая…

Властимир Могучий шипел на него, требуя тишины, но тут же, забывшись, старческим дребезжащим тенорком подхватывал рефрен:

…Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг»,
Пощады никто не желает.

Проснулся Пётр глубокой ночью. В пещере было темно, огонёк-обманка давно погас, и в темноте раздавался сочный храп капитана, решительно заглушавший все остальные звуки. Сквозь дверной проём виднелось красноватое мерцание потухшего костра, над которым в чёрном небе горели две яркие звезды, крупные и мохнатые, как осенние астры. Трёп по-прежнему сладко посапывал рядом с ним; под овечьей шкурой, которой кто-то укрыл Петра, пока он спал, было тепло и уютно.

Пётр чувствовал себя отлично выспавшимся, бодрым и готовым к немедленным решительным действиям. Он проснулся с готовым планом; ему казалось, что он разгадал тайну железных кораблей. Оставалось только проверить эту догадку, и Пётр решил, что сделает это один, без лишнего шума, и не станет подвергать опасности никого из своих новых друзей.

Он тенью выскользнул из-под овчины, нашарил в темноте свои сапоги и, взяв их под мышку, на цыпочках выбрался из пещеры. На улице он обулся и осторожно, чтобы никого не разбудить, миновал спящий лагерь. Никто его не окликнул, никто не попытался остановить. Даже Свисток куда-то запропастился — видимо, гулял по берегу моря в обнимку с Дудкой, рассказывая ей небылицы. На мгновение Петру стало одиноко, но искать Свисток в кромешной темноте было некогда, а прибегать к помощи магии Пётр не отважился: рядом был Властимир Могучий, которому ничего не стоило засечь посланный Петром телепатический сигнал даже во сне и догадаться, что дело тут нечисто. «Что ж, — решил Пётр, — один так один. В конце концов, так даже лучше».

Он решительно повернулся спиной к призрачно белевшей в темноте Парусной скале и зашагал через оливковую рощу туда, где над обрывом покачивались неразличимые во мраке мачты кораблей.