Ларк-Райз

При доме был обширный сад, переходивший в небольшое поле, где Дик выращивал пшеницу. Ближе к коттеджу росли фруктовые деревья, затем шла тисовая изгородь, плотная и крепкая, точно каменная стена, она защищала пчельник и цветник. Какие цветы имелись у Салли, как их было много, и почти все – душистые! Желтофиоли и тюльпаны, лаванда и турецкая гвоздика, а также садовые розы старинных сортов с очаровательными названиями – «семь сестер», «девичий румянец», роза мускусная, месячная, столистная, кровавая; детей больше всего волновал большой куст йоркско-ланкастерской розы, в цветках которой соперничавшие некогда оттенки смешались, образовав пеструю бело-алую расцветку. Казалось, будто все розы Ларк-Райза собраны в одном этом саду. В большинстве палисадников имелся всего один несчастный чахлый кустик или вообще ни одного; но ведь у Салли и всего остального было вдоволь.

Постоянным предметом для обсуждений служил вопрос о том, как Дику и Салли удается жить с таким комфортом, не имея на первый взгляд никаких средств к существованию, кроме сада, пчельника и нескольких шиллингов, которые, как предполагалось, присылали им два сына-солдата; однако Салли по воскресеньям носила черные шелка, а у Дика всегда находилось несколько полупенсовиков на семена и табак для своего кисета.

– Хорошо бы они мне шепнули, как у них это получается, – бывало, ворчал кто-нибудь. – Я бы хоть поучился.

Но Дик и Салли о своих делах не распространялись. Окружающие знали лишь, что коттедж принадлежит Салли и был построен ее дедом еще до того, как вересковую пустошь разбили на огороженные поля, а для размещения работников, которые приехали на них работать, возвели новые дома. Только когда Лора подросла и стала писать для них письма, ей удалось кое-что выяснить. Старики знали грамоту, а Дик даже умел писать и мог обмениваться письмами со своими детьми; но однажды они получили деловое письмо, которое их озадачило, и тогда для консультации была призвана Лора, с которой взяли клятву хранить тайну. Это была одна из самых замечательных вещей, случившихся с ней в детстве: из всех жителей деревни доверие оказали именно ей, и она знала, что Дик и Салли ее привечают, хотя она мало кому приходилась по душе. Позднее, в двенадцать лет, Лора сделалась их маленькой поверенной в делах: писала письма торговцам семенами, забирала из рыночного городка почтовые переводы и доставляла их старикам, помогала Дику рассчитывать проценты на банковские сбережения, которые им причитались. От них она многое узнала о прошлом деревни.

Салли помнила Ларк-Райз, когда он еще возвышался над обширной пустошью, покрытой можжевельником, зарослями утесника и плотным, упругим, изъеденным кроликами травяным ковром. Тогда в деревне насчитывалось всего шесть домов, кольцом окружавших пустую лужайку, с большими садами, плодовыми деревьями и кучами хвороста. Лора еще могла различить почти все коттеджи, некогда образовывавшие кольцо, но они уже терялись среди новых, более убогих жилищ, выросших рядом. Некоторые из них были надстроены и разделены пополам, другие лишились своих пристроек и надворных сооружений. Только у Салли все оставалось по-старому, а самой Салли уже стукнуло восемьдесят. Впоследствии Лоре довелось увидеть на том месте, где стоял дом Салли, вспаханное поле; но если бы ей тогда сказали об этом, она бы не поверила.

Когда Салли была маленькой девочкой, сельские жители были еще не столь бедны, а их виды на будущее не столь безнадежны. Отец Салли держал корову, гусей, домашнюю птицу, свиней, у него имелась запряженная ослом повозка, возившая его продукцию на рынок. Он мог себе это позволить, ибо, по общинному праву, ему разрешалось выгонять свой скот на пастбище, собирать на пустоши утесник для топки и даже дерн, чтобы соорудить лужайку для одного из своих заказчиков. Мать Салли сбивала масло для дома и на продажу, пекла хлеб и сама делала свечи. Салли говорила, что света они давали немного, зато почти ничего не стоили, а спать, разумеется, тогда ложились рано.

Иногда отец Салли нанимался на поденные работы за деньги: скирдовал солому, сооружал и подстригал живые изгороди, помогал на стрижке овец или жатве. Это обеспечивало семью наличными на обувь и одежду; в питании почти полностью полагались на домашнее производство. Чай был роскошью, которую редко себе позволяли, поскольку он стоил пять шиллингов за фунт. Но сельские жители тогда еще не пристрастились к чаю и предпочитали домашнее пиво.

Трудились все члены семьи; отец и мать – с рассвета и дотемна. Работа Салли заключалась в том, чтобы присматривать за коровой и выгонять гусей на самые лучшие пастбища. Было странно представлять себе, как маленькая Салли с хлыстиком бежит по верещатнику за большими шипящими птицами, тем более что и верещатник, и гуси бесследно исчезли, словно их никогда и не существовало.