Ларк-Райз

Эти книжки столь же тщательно прятали от детей, как прячут, или должны прятать, современные романы сегодня; но дети, желавшие с ними ознакомиться, знали, что искать надо на верхней полке шкафа или под кроватью, и умудрялись читать тайком. Обычному сообразительному ребенку восьми-девяти лет подобные сочинения казались слащавыми, но женщинам они приносили пользу, потому что, по их словам, переносили в другой мир.

Было время, когда местные читатели поглощали более здоровую пищу для ума, ибо речь иных стариков по-прежнему была уснащена библейскими выражениями и образами. В каждом приличном доме до сих пор имелась маленькая стопка книг, пусть и непрочитанных, аккуратно лежащая на столике рядом с лампой, платяной щеткой и семейными фотографиями. В некоторых стопках была лишь семейная Библия и один-два молитвенника; у других в придачу к ним имелось еще несколько томиков, либо принадлежавших родителям хозяев, либо купленных вместе с другими вещами за несколько пенсов на распродаже: «Путь паломника», «О страхе смерти» Дреленкура, ричардсоновская «Памела», «Анна Ли, девица, жена и мать», а также старинные книги о путешествиях и поучения. Главнейшей находкой Лоры явился старый, потрепанный экземпляр «Путешествий» Бельцони, подложенный под распахнутую оконную створку чьей-то кладовой. Когда девочка попросила одолжить ей эту книжку, просьбу уважили, и Лора получила огромное удовольствие, исследуя вместе с автором погребальные камеры пирамид.

На обложках некоторых купленных томиков имелись экслибрисы с именами их первоначальных владельцев или выцветшие чернильные надписи, тогда как на семейных книгах было выведено не столь изящным почерком:

Джордж Уэлби владеет книгою сей,
Изволь же прочесть, что написано в ней.
И не только прочесть, но и понять,
Ибо ученье есть благодать.
Можешь ты деньги и дом потерять,
Знания же никому не отнять.

Или:

Джорджем Уэлби зовут меня,
Англия – моя страна,
Ларк-Райз – мой дом родной.
Христос – спаситель мой.

Когда умру и лягу на погосте,
Скоро сгниют мои бренные кости.
Возьмешь эту книгу и вспомнишь меня,
А значит, забыт я не буду ни дня.

Также любили делать предостерегающие надписи:

Владелец свое имя начертал,
Чтоб книгу эту ты не похищал,
Чтоб в день последний Господь не сказал:
«Где книга, которую ты украл?»
Ведь если ответишь: «Я не виноват»,
Он скажет: «Ты проклят, ступай же в ад».

Любую из этих книг или все сразу охотно могли одолжить, поскольку никто из владельцев не хотел их читать. У женщин были их романы, а у мужчин все время занимал просмотр воскресной газеты, которая имелась почти в каждом доме: ее либо покупали, либо брали взаймы. Любимыми изданиями были «Уикли диспетч», «Рейнолдс ньюс» и «Ллойд ньюс», хотя некоторые оставались верны прекрасной старой местной газете «Бистер хералд».

Лорин отец наряду с «Уикли диспетч» читал также журнал плотников и строителей «Карпентер энд билдер», благодаря которому дети впервые познакомились с Шекспиром, поскольку в нем была опубликована полемика по поводу слов Гамлета: «Я отличаю сокола от пилы». Оказалось, что какой-то ученый предположил, что это опечатка и следует читать: «Я отличаю сокола от цапли», – и плотники со строителями взялись за оружие. Ведь «соколом» называли гладилку – инструмент каменщика и штукатура, ну, а с пилой и так все ясно. Хотя эта строчка, а также несколько отрывков, найденных ею впоследствии в школьных хрестоматиях, были единственным, что Лора в то время знала из произведений Шекспира, она горячо поддержала плотников и строителей, и мама, будучи спрошена об этом, согласилась с дочерью.

Пока читательницы романов, представлявшие утонченную часть местного общества, наслаждались чаепитием, в другом коттедже устраивали куда более оживленные посиделки. Хозяйке этого дома, Кэролайн Арлесс, высокой, изящной, статной женщине с блестящими темными глазами, шевелюрой, напоминавшей мятую черную проволоку, и румянцем цвета спелого абрикоса, было тогда лет сорок пять. Она не была уроженкой Ларк-Райза, а приехала туда невестой, и поговаривали, что в ней течет цыганская кровь.