Ласковые игры

Она боялась открыть глаза, думая, что стоит взглянуть, и все исчезнет миражом. Сердце в груди уже не билось – судорожно трепыхалось, как пойманная в силок птица. Сильные руки гладили спину девушки, заставляя податливо прогибаться, поддаваясь напору жестких ладоней. Мужские губы скользнули по подбородку, по щеке, по шее, коснулись чувствительного уха.

– Пойдем в дом, – тихий шепот прозвучал интимно и многообещающе.

– Пойдем, – открыв глаза, ответила Дина…

В полузабытьи она сползла с коленей Киллджо, кое-как выбралась из-за стола. Охотник поднялся и уверенно потянул ее за руку…

Дина совсем потерялась. Что-то было потом – быстрые шаги на ватных ногах и желание забыть обо всем на свете… От ладони, сжимающей запястье, расходилось по телу приятное тепло. Дина ощутила, как на концах пальцев парня играет пульс, и колкие молнии возбуждения тут же пронзили ее живот. «Ой, мамочка, сейчас что-то будет… ой-ой-ой… Интересно, как это? Почему не страшно, как раньше? Не противно? Или противно будет потом? А вдруг будет омерзительно – с мужчинами ведь по-другому не получается… наверное? А если получается? Может все-таки куснуть и сбежать? Не-е-ет, сначала надо проверить, насколько все омерзительно… все это, а уж потом… и внутри так раньше не было, так приятно…» – путаные мысли, одна глупее другой, сыпались в кружащуюся голову, как из рога изобилия. Суровая, жесткая Дина никогда не чувствовала себя такой пустоголовой дурочкой. Но ведь происходящее выглядело очень странным. Она и Киллджо! «Почему он вдруг ни с того ни с сего захотел меня? А я его? Ведь у меня нет течки, и ночь назад мы спали рядом, даже не думая о подобном! Это непонятно, очень непонятно… и так заманчиво».

С каждым шагом сомнения уходили прочь, а любопытство, подогретое теплом, нарастающим в паху, становилось все сильнее. Ощущения были новыми, совсем не такими, как в период особых дней, когда почти две недели в промежности все тяжелело, гудело и ныло. Сейчас они рождались из эмоций, текли в низ живота из груди, от бешено бьющегося сердца, и тело словно наполнялось воздухом – безумной, неведомой эйфорией восторга, предвкушения и легкого стыда.

Дина даже не заметила, как они вошли в дом, поднялись по ступеням и оказались в одной из комнат второго этажа. А там – полумрак, душный, теплый, пахнущий садом. Этот сад с уникальными вечнозелеными и вечноцветущими растениями оставался непобедимым даже для мороза и снега… Посреди сада беседка и храпящий в ней Мотт – вид из окна, до которого теперь никому нет дела.

Дверь закрылась, и они прижались друг к другу, опьяненные происходящим. Киллджо небрежно коснулся рукой шеи – пластины доспеха с едва слышным звуком втянулись в черное кольцо, – и тут же притиснулся к девушке сильнее, перехватил гибкую спину зверолюдки, потянул на себя. Та чуть не задохнулась в этих объятьях, чувствуя, что уже не может справляться с эмоциями. Теперь, когда ее обонянию и осязанию не мешала непробиваемая броня, она окончательно потеряла разум. Мир вокруг исчез, остались только запах возбужденного мужчины и его тело, горячее, сильное, твердое там, где ему положено быть таким природой.

Происходящее вовсе не походило на гадкие идкины россказни, совсем наоборот. Дина трепетала и наслаждалась каждым поцелуем, каждым движением рук партнера. В нем пылал огонь. От него исходили флюиды уверенности и силы, и у девушки не возникало ни одной мысли, чтобы противостоять или противиться ему. Киллджо не принуждал, Дина сама тянулась к нему, подсознательно сделав собственный выбор. Охотник стал первым мужчиной, которому она позволила ласкать себя добровольно, и ласк которого жаждала, как жаждет дождя уставший от засухи цветок.

Повинуясь природе, зверолюдка разорвала долгий, тягучий поцелуй, развернулась спиной, призывно прогнула поясницу, неосознанно предлагая запрыгнуть на себя сзади… Представив, как мужские руки перехватят ее под животом, ощутила очередную волну жгучего возбуждения. Внутренности скрутил сладкий спазм, дыхание стало еще глубже, тяжелее… Но охотник поступил по-своему – человеческие самцы непредсказуемы и не собираются играть по звериным правилам, – он резко развернул Дину обратно, лицом к себе, впился в губы новым поцелуем, потом, легко подхватив партнершу под бедра, закинул на себя и прижал спиной к стене.

– Черт возьми, – выдохнул ей в ухо, – не время сейчас, но ты такая… устоять невозможно…

– А ты пахнешь змеиным дурманом, – заплетающимся языком невпопад ответила Дина, зачем-то принюхавшись к губам парня, и улыбнулась пьяно.

Выражение на лице Киллджо резко поменялось. Мутная пелена мгновенно слетела с глаз, тревожная складка вновь пролегла между бровей.

– Дурман, – тихо произнес охотник, медленно снимая с себя девушку, – нас чем-то одурманили. В еду подсыпали.

– З-зачем? – заикаясь от неожиданности, спросила зверолюдка.

Парень не ответил, осторожно коснулся шейного кольца и… ничего не произошло, лишь почти неслышное, мерное гудение нарушило повисшую тишину, но вскоре и оно стихло.

– Затем, чтобы я убрал броню, – прозвучал очевидный ответ.