Ласковый убийца

Речь Ивана Степановича изобиловала непечатными выражениями. В этом тексте мы приводить их не будем: не из соображений ложной стыдливости, а потому что Красичков даже материться нормально не умел. Он ничего не умел. Про таких говорят: "Его путь к вершинам власти освещал яркий свет вылизанных им жоп." Если кто-то, в припадке угодничества и пароксизме холуйской любви, пытался описать заслуги Ивана Степановича перед родным Отечеством, то после долгих и тяжких раздумий обычно ограничивался двумя словами: "Крепкий хозяйственник". То есть не то, чтобы прочный и твердый, а просто крепкий — как говно. И не то, чтобы хозяин, и даже не завхоз, а так — не пойми чего. Хозяйственник.

Одним словом, Иван Степанович деньги дать отказался.

Макаев, не обращая внимания на его примитивную грубость, все же посоветовал подумать. А заодно — позвонить сыну.

Красичков, тяжело отдуваясь, позвонил на мобильный Кириллу. Чей-то голос с характерным акцентом отвечал, что Кирилл подойти не может, но в этом нет нужды: и так все хорошо слышно.

И тут Красичков-отец услышал громкие крики Красичкова-сына. Страшные крики. Так кричат люди, когда им очень больно. Когда их истязают.

Иван Степанович налился кровью, сам заорал в трубку что-то такое, но ему никто не ответил. В трубке раздавались только короткие гудки.

* * *

Красичков не находил себе места. Он бегал по кабинету, лихорадочно соображая, что же ему сейчас следует предпринять. Прежде всего — позвонить Берзону. Это его забота — решать все проблемы. За это он ему и платит.

Берзон внимательно его выслушал и обещал принять срочные меры.

* * *

Еще через час в офис компании Красичкова позвонил неизвестный и сказал, что в урне рядом со входом лежит сверток. Этот сверток — посылка лично Ивану Степановичу.

В свертке оказались два пальца Кирилла и видеокассета с записью.

Рука крупным планом: вот все пальцы на месте, а вот одного уже не хватает. Кровь, крик, камера дергается. Чей-то хриплый смех. Удар ногой в лицо. "Давай еще!" Кирилл умоляет не делать этого, плачет. Хряск! И еще одного пальца нет. Их кидают в пакетик и запечатывают.

* * *

Еще через полчаса Макаев снова позвонил Красичкову.

— Ну что? Перейдем сразу к делу? Не будем отвлекаться на ерунду?

— Я тебя… Сволочь. И тебя, и Кольцова твоего. Ты против кого пошел, знаешь? Позвони, гад, по этому телефону. Там тебе все скажут, — и Красичков продиктовал номер телефона Берзона.

Макаев на другом конце провода сдержанно рассмеялся.

— Ты что, решил коллекционировать пальцы своего сына? Хорошо, получишь еще два.

— Я… — моментально остыл Красичков. — Надо решать наши проблемы. Позвони Берзону. Только не трогай сына.

— Не надо со мной так разговаривать. Я контролирую ситуацию, а не ты. Ты совершил ошибку, значит, будешь наказан. Получишь еще одну посылку. И так — до тех пор, пока не поумнеешь, — Макаев повесил трубку.

Он взглянул на часы: пора звонить Берзону. Для него тоже найдется небольшой сюрприз.

* * *

— Ефим Давыдович?

— Да. Кто это?

— Макаев вас беспокоит.

— Здравствуй, Зиявди. Что случилось? — Берзон насторожился. Он уже начал догадываться, что к чему.

— У меня-то как раз ничего. А вот у знакомого вашего, Красичкова, несчастье. Сын пропал.

— Да, — посуровел Берзон. — Откуда знаешь? Это твоих рук дело?

— Что значит: "твоих", "моих"? Его отец должен деньги одному нашему человеку. Много денег. И не хочет отдавать. Так вот передай, пожалуйста: пока деньги не отдаст, сын домой не вернется.

— Погоди, Зиявди. Эти дела так не делаются. Надо встретиться, все обсудить. Красичков — мой человек. Зачем ты на него наехал? У него крутятся мои деньги. Что случилось? Зачем ты ищешь себе неприятности?

— Неприятности уже начались. Просто ты этого еще не понял. Красичков должен деньги. И он их вернет. А иначе сына не получит.

— Послушай, — с угрозой сказал Берзон. — Ты по-хорошему не понимаешь? Я ведь могу и по-плохому.

— По-плохому? — переспросил Макаев. — Ты что, мне угрожаешь? Ты уверен, что это можно делать безнаказанно? Напрасно. Я все равно заберу у Красичкова деньги. Все, что он должен — до копейки. А тебе советую сидеть смирно: а то ведь можно, как ты говоришь, и по-плохому.

Он отключил телефон и некоторое время сидел в раздумьи. Дело сделано: конфликт перешел в открытое противостояние. Теперь уже поздно давать задний ход: "А иначе не стоило все это затевать", — вслух сказал Макаев. Он взглянул на часы: без четверти два. Хорошо! Первый удар будет за ним. Чаще всего так и бывает: кто начинает драку, тот и побеждает.

* * *

Ровно в два часа пополудни в офисе Берзона раздался мощный взрыв. Сразу же, по горячим следам, начальник смены охраны отмотал пленку назад (запись велась постоянно) и вывел изображение на монитор. Оказалось, что буквально за несколько минут до взрыва некий молодой человек, пряча лицо от камеры, оставил на площадке рядом с лифтом обычный черный «дипломат».

* * *

Спустя какое-то время Макаев опять перезвонил Берзону.