Ласковый убийца

Она еще немного посидела в задумчивости, покусывая губки — решала, что ей предпринять, затем встала, взяла пылесос и принялась убирать квартиру — надо же было как-нибудь занять время.

Наденька была очень неглупой женщиной и прекрасно понимала, что, если бы за ней не водились некие грешки, то вряд ли бы она так сильно переживала. Но она чувствовала себя виноватой перед мужем, а потому волновалась за него с удвоенной силой. Помимо этого, такое безответственное отношение Алексея Борисовича к жене позволяло ей при встрече сразу же перейти в наступление, не останавливаясь подробно на деталях собственного вчерашнего отсутствия.

* * *

Алексей Борисович тем временем уже приближался к первопрестольной. Он ехал и никак не мог придумать, что же он скажет жене. Как объяснит помятую физиономию, разбитое лобовое стекло, и пропавшую видеокамеру?

Набегающий ветерок приятно холодил распухшее лицо. Очки, конечно, здорово помогали — дорожная пыль не попадала в глаза, но стало уже темно, и Болтушко с трудом различал дорогу. Он снял очки и опустил солнцезащитный козырек. К счастью, ехать оставалось совсем недолго.

Алексей Борисович решил пока ничего не говорить про камеру: еще успеется. К тому же он не переставал надеяться, что ее все-таки удастся вернуть. Как — он не знал. Но ведь можно было что-нибудь придумать.

* * *

Хорошо, что он в свое время обзавелся «ракушкой» — машину без лобового стекла на улице не оставишь! Он загнал свою «шестерку» под металлический тент и закрыл на замок. Еще раз придирчиво ощупал все лицо и тело и убедился, что выглядит не самым лучшим образом. Он заранее вздохнул, представив реакцию жены: все-таки он ее немного побаивался.

* * *

Болтушко осторожно открыл дверь своим ключом и вошел в квартиру. Разулся и стал потихоньку стягивать куртку.

В это время появилась Надя. Она пару секунд присматривалась к нему — в прихожей была очень слабая лампочка — а потом всплеснула руками и тихо заплакала.

Она протягивала руки к его лицу, но боялась прикоснуться — думала, что причинит ему боль. Она отдергивала пальцы, закрывала узкими ладошками лицо, качала головой, причитала:

— Алешенька! Да что же это такое, Господи! — и затем снова протягивала к нему руки. — Что с тобой случилось? Я уже места себе не нахожу! Где ты был? — и Надя опять принималась плакать.

— Да вот… — пожал плечами растроганный Болтушко. — Как-то…

— Кто тебя так? — Надя взяла его за руки и повела в комнату, к свету. Здесь она рассмотрела его получше и заплакала еще громче.

Сконфуженный Алексей Борисович неловко обнимал Наденьку и негромко кряхтел и ойкал, когда ее вздрагивающие острые плечики касались его ребер.

— Ой, ну слава Богу, живой! — хлюпая носом, умилялась она. — Кто же это тебя так? — слезы постепенно заканчивались.

— Да… Так получилось, — бурчал Болтушко.

— Пойдем, вымоемся, помажем йодом, а потом ты мне все расскажешь, — Надя захватила инициативу в свои руки и потащила Алексея Борисовича в ванную.

* * *

После окончания санобработки и оказания первой медицинской помощи Надя усадила мужа в глубокое кресло посреди комнаты и принесла ему чай.

— Может, хочешь чего-нибудь поесть? — участливо спросила она.

— Угу. Орехов, — с сарказмом отозвался Болтушко.

Надя не рассмеялась — она всплеснула руками и покачала головой.

— Ну, так что же с тобой случилось? Как это произошло?

Алексей Борисович рассказал ей все…

Все, что непосредственно относилось к делу.

Некоторые моменты он предпочел опустить, справедливо полагая, что и так уже сильно пострадал сегодня — нет нужды умножать список увечий.

Надя внимательно его слушала и задавала иногда дурацкие вопросы. Ну, например: "а чем они тебя били? Палкой?"

Болтушко сначала опешил, а потом разозлился:

— Ну почему палкой-то? Не было у них никакой палки!

— Ой, Алеша! Ты же сам говоришь, что потерял сознание. Как же ты можешь помнить? — возразила Надя.

Алексей Борисович хотел что-то ответить, но передумал. С женщинами спорить нельзя — это абсолютный закон, по сравнению с которым второе начало термодинамики — не более, чем маловероятная гипотеза. Он досадливо поморщился и махнул рукой. Наверное, это должно было означать: "Хорошо. Пусть палкой!". Он подул на горячий чай и отхлебнул маленький глоток. Снова поморщился.

Так, с небольшими перерывами, он рассказал жене все.

Что непосредственно относилось к делу.

* * *

Зато следующий день — воскресенье — Болтушко провел в безделье и неге. Надя хлопотала вокруг него: поправляла подушки, приносила тряпки, смоченные холодной водой — запоздалое средство борьбы с отеком, подала ему в кровать картофельное пюре и курицу, тушеную кусочками.

Алексей Борисович сдержанно постанывал и смотрел телевизор.

* * *

В понедельник Алексей Борисович дождался, когда Надя ушла на работу, позвонил в редакцию и сказался больным. Спрогис поинтересовался: а как же «Криминальная хроника недели»? Болтушко ответил, что, скорее всего, в этот раз он не сможет написать статью — не успеет собрать материал. Спрогис просил не беспокоиться, сказал, что в случае чего — поручит статью Скобликову. Алексей Борисович согласился.