Last Stardust (СИ)

— А им уже все равно, — Опп махнул рукой. — Курить пойдешь? Только давай с черного входа, основной я закрыл — положено так.

Юра согласился. Становилось совсем душно, хотелось выйти на улицу. За столом пошли разговоры о Трампе, и этого было достаточно, чтобы понять, что американским друзьям и Вите уже точно хватит алкоголя. Юри пытался уговорить мужа пойти спать. Крис и Канти смотрели что-то на ее ноутбуке, а Пхичит копался в одолженном у Джакометти разговорнике. Юра встретился взглядом с Отабеком, но тот тут же отвел глаза.

— Твои друзья будут в порядке, — сказал Опп, проводя Юру по узкому коридору, ведущему из кухни к небольшой двери.

— Не сомневаюсь, — сказал Юра.

На улице было на удивление прохладно после дождя. Небо было абсолютно ясным, темным и высоким.

— Дойдем до магазина? Тут недалеко, у меня сигареты кончились, — предложил Опп, стоя на крыльце и натягивая кеды.

— Возьми мои.

— Да мне все равно покупать. Идем!

Улицы были пустыми и тихими, в воздухе пахло дождем и чем-то сладковатым. Юра не пил ничего, кроме пива, а потому чувствовал себя вполне сносно — даже мелькнула мысль отправиться прогуляться по ночному городу. Возвращаться в шумную компанию не хотелось.

— Все русские так много пьют? — спросил Опп, подстраиваясь под медленный шаг Юры.

Юра только плечами пожал, хотя лично он считал, что американцы выпили побольше, чем они все. Отабек вон вообще пил холодный зеленый чай. Хотя он и не русский, да, конечно.

— А все русские такие красивые?

Нога зацепилась за влажный асфальт буквально на ровном месте, и Юра чуть не полетел носом вперед — спасло то, что Опп схватил его за локоть.

— Э? С чего бы… ну… — замялся он, глядя то в темные глаза напротив, то на смуглые пальцы, так и замершие на его руке.

— Ваш Виктор и ты — просто произведение искусства, — совершенно спокойно ответил Опп и отпустил его. — Вон магазин, подожди тут, я мигом.

Юра только кивнул, прислоняясь поясницей к невысокой оградке около чьего-то дома и вытаскивая из кармана сигареты. Красивые? Про Виктора он часто такое слышал, да и про себя тоже: в сети, от фанатов, даже пару раз от Барановской, но когда ему это последний раз говорили вот так вот спокойно и прямо, ни черта не понимая в фигурном катании? Просто в лоб. “Произведение искусства”. Ну конечно.

Он успел чиркнуть зажигалкой и один раз затянуться дымом, когда к нему подскочил Опп с пачкой каких-то японских сигарет.

— Покурим тут? — спросил он.

— Да можно.

— Нравится в Японии?

— Я тут не первый раз, но скорее да, чем нет. Тут… думаешь меньше, — ответил Юра, тут же жалея, что не смог подобрать правильных слов, чтобы описать свои ощущения от этой страны. Да и на самом ли деле получалось меньше думать?

— А мне еще два года тут отработать, и можно возвращаться в Таиланд, — сказал Опп, копируя его позу и тоже устраиваясь у ограды.

— А ты здесь зачем?

— Все просто — скрываюсь от армии, — таец открыто посмотрел на Юру, повернув голову, и улыбнулся. — Два года и все — я буду не годен по возрасту.

— Здорово.

— Эй, ребята собирались пойти погулять. Ну там в караоке или в клуб зайти. Не хочешь присоединиться?

Юра вдруг почувствовал себя ужасно странно. Раньше он был бы рад повеселиться, отвлечься, хоть какое-то время провести, не думая постоянно о прыжках и соревнованиях. Да и в клубы его когда-то просто не пускали, что его дико бесило. Чтобы тогда протиснуться к Отабеку в Барселоне с целью посмотреть на него за пультом, пришлось просить помощи у Милы. А сейчас иди, куда хочешь, делай, что нравится, строй новые отношения даже. Юра покосился на продолжавшего улыбаться Оппа. Он был красивый и очень милый, а еще явно… по мальчикам, раз оценил красоту не Милы, а его и Вити.

Что же тогда не так?

Юра не ответил, просто затянулся снова сигаретой. Дым горчил на языке.

— Не хочешь? — спросил Опп. — Не волнуйся, все будет в порядке, я же буду с тобой.

А когда последний раз Юре говорили такое? Точнее говорил — один человек, только один. Жизнь без него не стала ужасной или невыносимой, она стала никакой. Это когда тебе не хорошо и не плохо, просто ты не двигаешься, будто застываешь, как в смоле. Юра ходил на тренировки, прыгал еще выше, приземлялся еще чище, навещал деда, даже встречался пару раз с приятелями. По-прежнему любил Питер. Но все это потеряло ту яркость, тот стремительный полет, тот накал, к которым он так привык, когда рядом был Отабек. Да даже когда его не было рядом, но Юра мог позволить себе думать о нем, как о ком-то особенном. Кому можно позвонить в три часа ночи и не услышать удивления или недовольства в голосе.