Last Stardust (СИ)

Ответить не получилось, так как губы тут же накрыли чужие, и комнату будто тряхнуло, как при землетрясении.

И было в этом во всем что-то одновременно сумасшедшее и правильное. Как будто эти словно украденные у судьбы поцелуи, которые, казалось, вот-вот могут отобрать снова, эти судорожные движения и объятия, сказанные тихим шепотом слова были специально придуманы именно для них. И больше бы никто не понял. Не смог бы осознать и сотой части.

Отабек целовал Юру глубоко, долго и при этом так осторожно, как будто он был хрустальный, но обнимал и прижимал к себе с такой силой, что становилось трудно дышать. И это было и знакомым, и новым, отчего голову сносило еще сильнее. Тоска, сжиравшая изнутри все это время, вытачивающая, изнурительная, растаяла, уступая теплу и почти болезненной страсти, от которой менялись местами пол и потолок.

Подушка, на которой все эти ночи было так удобно спать, теперь мешалась под лопатками, и Юра спихнул ее на пол, пока Отабек стягивал с него джинсы. Голую щиколотку вдруг обожгло прикосновение губ.

— Ты чего? — прошептал Юра.

— Зажило? — вопросом на вопрос ответил Отабек, укладывая его ногу себе на плечо и прижимаясь щекой к подъему стопы.

Юра вспомнил про ожог. Он уже пару дней его совершенно не беспокоил — так и остался непонятным узором, к которому уже можно было даже привыкнуть.

— Да, вроде.

— Не болит?

— Ну, теперь уж точно нет, — получив еще один поцелуй прямо в выступающую косточку, Юра высвободил ногу и, резко подавшись вперед, рывком притянул Отабека к себе, падая спиной на простыни.

— Все это время хотелось это сделать, — шепнул Отабек ему в губы.

— Извращенец, — буркнул Юра.

— С тобой иначе никак. Ты такой красивый, — опираясь на локоть, Отабек свободной рукой убрал длинную челку с юриного лба с поцеловал его в переносицу.

После он отстранился, снял футболку, потом проделал то же самое с Юрой, растрепав ему волосы еще больше. Когда Юра, наконец, снова обнял его, тихий стон на выдохе сам сорвался с губ. Контакт кожа с кожей сводил с ума и не оставлял в голове ни единой связной мысли. Кроме, разве что…

— Я так скучал по тебе.

— Я тоже, Юр. Очень сильно.

Глаза снова защипало, и Юра с силой зажмурился, вжимаясь носом Отабеку в сгиб шеи. Тот повернул голову, прильнул губами к спутанным волосам, скрывавшим ухо.

Никаких слез и соплей больше, подумал Юра. Сколько можно? Совсем выдержки не осталось. Он не плакал уже очень давно, а тут, в Японии, как заведенный — все выбивало из колеи.

Отабек опустил руку, скользнул ею Юре под поясницу, заставляя прижаться к себе бедрами. Мысли снова вымело из сознания, оставляя какой-то пульсирующий вакуум. И хотелось задыхаться этим теплом чужого тела, этим знакомым и таким родным запахом и ощущением ладоней на собственной обнаженной коже.

— Я тебя люблю, — одними губами, едва слышно, произнес Юра.

Отабек так бережно и осторожно поцеловал его в ответ, что дрожь от этого прикосновения к губам прошлась по каждому позвонку.

За окном шумел, светился и переливался, как драгоценное море, Токио. Где-то внизу, через восемь этажей от них, ходили по этим широким улицам люди, разговаривали о чем-то, смеялись. Над этим всем разливалась уже знакомая и изученная за эти дни до мелочей темно-синяя летняя ночь.

И хотелось, очень хотелось просто жить.

*

Настойчивое гудение рядом с ухом не прекращалось, и Юра наугад, не открывая глаза, ощупал простынь рядом с собой. Под руку попалось что-то твердое и вибрирующее, и Юра далеко не с первого раза осознал, что это телефон. Причем не его, судя по всему.

Еле разлепив глаза, он мазнул пальцем по зеленой линии с трубкой на экране, увидев фотографию звонившего.

— Если это не что-то срочное, то ты труп, — сказал он в микрофон, и сам испугался, как сипло спросонья прозвучал его голос.

— Мы опоздали на самолет! — истерично отозвался телефон голосом Милы.

Сон как рукой сняло. Юра резко сел в кровати и охнул, когда заметил рядом с собой совершенно голого Отабека, прикрытого лишь поверх бедер самым углом простыни. Он опять спал на животе, уткнувшись носом в матрас. Подушку-то Юра вчера вообще непонятно куда выкинул.

— Какой, блин, самолет? Какое сегодня число? — спросил Юра, свободной рукой цепляя простынку за краешек и подтягивая чуть выше по телу Отабека. Смотреть на всю эту красоту, разговаривая по телефону, вообще было невозможно.

— Вопрос про число засчитан, — усмехнулась в трубку Мила. — Ладно, надеюсь, я тебя хоть немного разбудила. Расслабься, мы не сегодня улетаем.

— Ну, ты точно труп, — Юра потер ладонью лицо.

— Сначала найди меня вообще. Вы, ребятки, знаете, который час?

Юра не ответил и осмотрелся. Сквозь не до конца задернутые шторы пробивался яркий солнечный свет. Кондиционер они с Отабеком в полусне вырубили, так что в номере было ужасно жарко. Он поискал глазами свой телефон, вспомнив, что разговаривает по чужому. Едва не свалился, пытаясь дотянуться с кровати до своих джинсов на полу, чтобы еще при этом не разбудить Отабека.

Час дня. Замечательно. Если бы в этот день правда был самолет в Москву, он бы уже летел где-нибудь над Дальним Востоком.