Ласурские призраки

Она сидела прямо на полу, на шкуре единорога и, держа дитя на руках, кормила грудью. Младенец сосредоточенно сосал, а вокруг разливалась блаженная тишина.

– Мой повелитель, – в глазах эльфийки блеснули слезы, – мое тело услышало ребенка и дало нектар, нужный ему, чтобы жить! Хвала Каскартам!

Владыка Скальной цитадели молча развернулся и вышел. Лишь в коридоре, закрыв двери, дабы не показывать женщине свою слабость, оперся спиной о стену и дрожащей рукой стер испарину, выступившую на лбу. Лагардиэль права: хвала Каскартам! Дитя выживет, и эльфийская раса, находящаяся на грани вымирания, возродится вновь во всей красе и мощи!

Мунливиль встрепенулся. Пожалуй, стоит поспешить и сообщить другим Владыкам о сделанном открытии. Ведь каждому хочется войти в историю своего народа героем.

⁂

Путешественники, затаив дыхание, следили, как король Независимого Подгорья в изумлении «сворачивает голову» золотой чаше, самогон из которой он только что выпил на пиру в честь их прибытия. Пир Его Величество закатил, едва они прибыли в Круткольх.

– Вот значит как! – произнес Ахфельшпроттен. – Вона как Братья распорядились с любовью почтенного мастера Йожевижа и красавицы Виньовиньи! Неожиданно, други, неожиданно.

– Мы и сами были ошарашены, – признался Ягорай, и продолжил, пока король пребывал в растерянности: – А все же, Ваше Величество, как вы узнали, что мы в Лималле?

– У вас, уважаемый Яго, хватка, как у рылобита, – рассмеялся король и посмотрел на Руфусилью, которая с тех пор, как попала в подземье, вела себя тише воды, ниже травы. – У почтенной рубаки Аквилотской, моей старинной подруги и любови всей моей жизни, есть подарок, полученный в нашу прошлую встречу. Это кольцо моей матушки. Кроме камня абсолютной чистоты и великолепной ювелирной работы оно знаменито заклинанием, которое в незапамятные времена нанес на него, по просьбе моего отца, один эльфийский маг…

Кажется, впервые за все время, Руфусилья посмотрела на Ахфельшпроттена.

В глазах Его Подгорного Величества запрыгали лукавые демонята.

– Мой почтенный отец по части хорошеньких гномелл был тот еще баловник, – продолжил он. К слову, я в этом не в него пошел, а в матушку, которая всю жизнь была ему верна. Заклятие создавалось, дабы предупреждать отца о местонахождении супруги, чтобы в случае чего он успел принять вид, подобающий мужу и королю. Я планировал не расставаться со своей Руф до смертного часа, вот и отправился за этим кольцом домой в тот злосчастный день, перед падением Завесы. Хотел, вернувшись, преподнести ей его и просить выйти за меня замуж. А вышло по иному…

Вителья заметила, что Тариша внимательно наблюдает за королем, который грустно усмехнулся, отшвырнул сломанную чашу и взял следующую.

– Что ж, други! Выпьем за нашу неожиданную и радостную для меня встречу!

Гости, как один, встали, поклонились и выпили. Руфусилья старательно прятала глаза.

– А какими судьбами вы оказались в Лималле? – спросил Ахфельшпроттен. – Или это страшная ласурская тайна?

– Не тайна, Ваше Величество, – улыбнулась Вителья, – тайна – причина, по которой мы оказались в Синих горах. Вот об этом я промолчу, но об остальном поведаю. Я и сама хотела рассказать Яго… – Она виновато взглянула на рю Воронна, – и остальным о том, как мы заблудились между мирами.

– Вот еще новости… – проворчала фарга.

Глаза Его Подгорного Величества заблестели в превкушении.

– Отличные новости, уважаемая фарга! – воскликнул он. – Рассказывайте, уважаемая Вителья, мы в нетерпении!

И сделал знак слугам разлить по новой.

Выпито в день, плавно перетекший в ночь, было немало. Король искренне радовался друзьям и ни в какую не желал отпустить их из-за пиршественного стола. Поэтому разошлись они только под утро. Утро, которое в Подгорье было отмечено не рассветом, а звоном шахтового колокола, размечавшего подземные сутки.

Вителья ждала, что Яго сделает ей выговор за самоуправство, но когда они остались наедине в выделенных им покоях, он прижал ее к себе и тихо попросил:

– Больше так не делай…

Ее сердце сжалось. Она ждала недовольства или гнева, а он сказал лишь несколько слов, и ей так стыдно, что она готова провалиться сквозь землю, хотя здесь, в Подгорье, куда уже проваливаться?

Волшебница молча кивнула. Та Вителья, что была ранее, наверняка воскликнула бы порывисто: «Обещаю!». Но после всего пережитого за последнее время, она прекрасно понимала – однажды обстоятельства могут сложиться так, что ей придется нарушить данное слово. Вита надеялась, что и Ягорай это понимает.

Больше они не сказали друг другу ни слова. Слова заменили жаркие объятия, и до самого утра Вита и Яго нежили друг друга так, будто не виделись целую вечность. Когда рю Воронн уснул, Вителья посетила купальню и покинула покои, ища уединенного места. Что-то бередило ее сознание, не давало покоя, несмотря на ощущение сладкой истомы после ночи любви.