Латинская Америка - революция и современность

Подавляющее большинство сельского самодеятельного населения, которое иногда именуют крестьянством, не ведет самостоятельного хозяйства, не имеет в своей собственности ни земли, ни скота, ни орудий труда, но систематически и постоянно трудится по найму, продает свою рабочую силу, т. е. является составной частью пролетариата. Общая численность сельского пролетариата и примыкающих к нему слоев батрачества достигает 18 млн. человек, что составляет 48,9 %^{47}. В настоящее время абсолютное большинство (примерно 57–60 %) сельского самодеятельного населения составляют не крестьяне, а лица наемного труда.

В итоге капиталистического развития рабочий класс стал численно преобладать не только в городе, но и в деревне.

Согласно буржуазным теориям центральное место занимает не пролетариат, а так называемый средний класс. К нему относят все группы, имеющие доход от 120 до 400 долл, годового душевого дохода. В этот «средний класс» механически включаются и рабочие, и служащие, и крестьяне, и мелкие хозяйчики, и лица свободных профессий, и государственные чиновники — одним словом, все, кого нельзя включить ни в группу богатых, ни в группу самых бедных. При таком подходе за главный признак берется размер годового дохода, но совсем не учитывается главный вопрос — отношение людей к средствам производства, их место в общественной системе капиталистического хозяйства. Ясно, что такой прием позволяет довольно просто доказать, что пролетариата как класса вообще не существует, что он растворен со многими другими слоями в постоянно растущем «среднем классе».

Применяются и другие приемы подобного рода, рассчитанные на умаление роли рабочего класса и его революционной борьбы. Факты, однако, свидетельствуют о том, что именно рабочий класс — это реальная и самая крупная социальная сила, роль которой в жизни Латинской Америки и всего мира постоянно возрастает.

В Латинской Америке уже давно преодолен тот исторический рубеж, когда, говоря словами К. Маркса, пролетариат «старался отстаивать свои интересы наряду с буржуазными интересами», когда еще не было объективных условий для того, чтобы стремления наемных трудящихся выступили «в качестве революционного интереса самого общества»^{48}.

В настоящее время такие условия налицо. Этому способствовало изменение облика пролетариата, повышение его концентрации, укрепление профессиональных и политических организаций. Эти факторы предопределили неизбежность превращения латиноамериканского пролетариата в такую социальную силу, которая не только выражает жизненные интересы всех трудящихся, но и организует их на борьбу.

Буржуазные ученые отрицают возможность руководящей роли пролетариата в условиях Латинской Америки. В последние годы распространились оппортунистические идеи о постепенном «затухании классовых антагонизмов», а следовательно, об изживании и политической гегемонии рабочего класса в революционных процессах. Некоторые социологи даже полагают, что погоня за личным благополучием якобы превратила основную массу рабочих в обычных обывателей и потребителей. Было бы, конечно, неверно отрицать наличие подобных тенденций, но категорически нельзя согласиться с тем, что якобы пролетариат как класс в целом обуржуазился, утерял былую революционность, интегрировался в капиталистическую систему.

Еще в 1844 г. К. Маркс и Ф. Энгельс дали блестящую отповедь реакционному мифу о возможности примирения труда и капитала, за которую так ратуют современные правые оппортунисты: «Пролетариат и богатство — это противоположности. Как таковые, они образуют некоторое единое целое. Они оба порождены миром частной собственности… Частная собственность как частная собственность, как богатство, вынуждена сохранять свое собственное существование, а тем самым и существование своей противоположности — пролетариата. Это — положительная сторона антагонизма, удовлетворенная в себе самой частная собственность.

Напротив, пролетариат как пролетариат вынужден упразднить самого себя, а тем самым и обусловливающую его противоположность — частную собственность, — делающую его пролетариатом. Это — отрицательная сторона антагонизма, его беспокойство внутри него самого, упраздненная и упраздняющая себя частная собственность»^{49}.

По мере развития капитализма именно вторая сторона антагонизма выдвигается на первый план, предопределяя рост и борьбу пролетариата. В большинстве капиталистических стран Латинской Америки антагонизм между трудом и капиталом ныне приобретает ведущее значение.

Превращение пролетариата в самый крупный класс, его выдвижение в центр общественной жизни является историческим преимуществом Латинской Америки по сравнению с развивающимися странами Африки и Азии.