Латунный город

– Необязательно? – Мунтадир скрестил руки на груди. – А ты отправишься именно туда? В Цитадель – и только? Туда и обратно, совсем один, и ни с кем там не встретишься… нет, Ализейд, – отрезал он, схватив Али за подбородок, когда тот попытался отвести взгляд, не выдержав подозрений старшего брата. – Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю.

Кучка придворных, шушукаясь, повернула из-за угла, и Мунтадир отпустил его руку и отошел от Али, выжидая, пока они пройдут.

Как только придворные скрылись из виду, его брат снова принял сердитый вид.

– Ну ты и болван. Ты даже врать толком не умеешь, ты в курсе? – Мунтадир помолчал и горько вздохнул. – Пойдем со мной.

Он взял Али под руку и потащил его в направлении, откуда пришли придворные, и через служебную дверь вывел его к кухням. От страха Али даже не думал сопротивляться. Он не проронил ни слова, пока брат не остановился у ничем не примечательного алькова. Мунтадир поднял руку и шепотом произнес заклинание.

Стены алькова задымились и исчезли. Перед Али оказалась пыльная каменная лестница, ведущая в зияющую черноту.

Али сглотнул.

– Ты собираешься убить меня? – спросил он совершенно серьезно.

Мунтадир зло посмотрел на него.

– Нет, ахи. Я собираюсь спасти тебя.

Мунтадир вел его вниз по головокружительной лестнице, по пустынным коридорам, уходя все ниже и ниже, пока Али не начал подозревать, что они уже далеко за пределами дворца. Фонарей не было. Дорогу освещали только мелкие огоньки, наколдованные Мунтадиром. Их свет отплясывал дикие пляски на скользких сырых стенах, и Али не мог не заметить, каким узким был коридор. Стояла духота, в воздухе пахло плесенью и сырой землей.

– Мы под озером?

– Вероятно, – коротко ответил Мунтадир.

Али содрогнулся. Не только под землей, но еще и под водой? Он старался не думать о массиве камней и земли и о толще воды у него над головой, но сердце все-таки стучало как сумасшедшее. Известное дело: многие чистокровные джинны страдали клаустрофобией. И Али не был исключением. Мунтадир, судя по его учащенному дыханию, тоже.

– Куда мы идем? – отважился спросить Али.

– Лучше один раз увидеть, чем все объяснять, – ответил Мунтадир. – Не волнуйся, мы почти пришли.

Считаные секунды спустя коридор резко кончился и уперся в толстые деревянные двери, которые едва доставали Али до подбородка. На них не было ни ручек, ни петель – ничто не указывало на то, как они открываются.

Али потянулся к дверям, но Мунтадир вовремя остановил его.

– Не так, – сказал он. – Дай мне свой зульфикар.

– Ты же не перережешь мне глотку и не бросишь в этом богом забытом месте?

– Не искушай меня, – отрезал Мунтадир.

Он взял зульфикар, нагнулся и слегка провел лезвием себе по щиколотке. Прижав ладонью кровоточащую рану, он вручил зульфикар Али.

– Твоя очередь. Сделай порез в таком месте, чтобы отец не заметил. Он убьет меня, если узнает, что я водил тебя сюда.

Али нахмурился, но последовал примеру брата.

– Дальше что?

– Клади руку сюда, – Мунтадир показал на две потемневшие медные печати на дверях, и они оба прижали к печатям кровавые ладони.

Старинная дверь с пыльным шорохом распахнулась в зияющую черноту. Брат переступил порог и поднял пригоршню огоньков повыше.

Али пригнулся и нырнул в проем, не отставая от него. Мунтадир выпростал руку, разбросав огоньки по настенным факелам. Те зажглись и осветили большую пещеру, грубо вырубленную в фундаменте города. Али шагнул на мягкий песчаный пол и зажал нос: в пещере воняло. Когда глаза привыкли к темноте, он застыл как вкопанный.

Пол был заставлен гробами. Мунтадир зажег еще один факел, и Али понял, что их тут были многие десятки. Аккуратно сложенные ряды идентичных каменных саркофагов, беспорядочно сваленные груды ящиков из необработанного дерева. Пахло не плесенью. Пахло трупами джиннов. От резкого запаха пепельного гниения вязало в носу.

Али в ужасе ахнул.

– Что это такое?

Все джинны во всех племенах сжигали своих мертвецов. Это был редкий пример ритуала, который объединял их всех даже после того, как их разделил Сулейман.

Мунтадир обвел комнату взглядом.

– А это, как выясняется, наших рук дело.

– Что?

Брат подвел его к длинному стеллажу со свитками, который прятался за огромным мраморным саркофагом. Все свитки были запечатаны в свинцовые тубы с сургучными печатями. Мунтадир вскрыл одну печать, вынул свиток и вручил Али.

– Ученый муж у нас ты.

Али бережно раскрутил хрупкий пергамент. Тот был испещрен архаичной гезирийской письменностью. Имена, линии, ведущие к другим именам.

Именам Дэвов.

Фамильное древо. Он заглянул на следующую страницу. Несколько записей были выполнены по одному образцу. Не без труда Али прочел одну из них:

– Бану Нарин э-Нинкаррик, возраст: сто один. Утонула. Заверено Кайсом аль-Кахтани и ее дядей Асадом… Асадом э-Нахид… Алиф[27], полдень, девять-девять.

Зачитав символы в конце записи, Али поднял глаза на поленницу гробов. Все были отмечены четырехзначным номером из цифр и букв, черным сургучом выведенным на боках.

– Всемилостивый Боже, – прошептал он. – Это Нахиды…